(Неизвестный автор) - Кому служит солдат

рабочая будет много работы. А купцы находят себе в завоеванных землях новых покупателей и дерут на родине седьмую шкуру, благо товар не залеживается.

Как ненасытные волки насели на нас бедняков богачи всех стран и всех народов. Что ни добудет бедняк кровавый нотой своим, — все в толстую мошну к богачу идет. И все мало им нашей работы, нашей крови. Сами жрут да кругом озираются, не сожрал бы французский или австрийский богач больше ихнего. И лапы загребущи, и очи завидущи. Из-за этой своей жадности и поют они нам песенку об отечестве, о внешней враге.

Правильно, немецкий богач русскому богачу враг, но нам беднякам какое дело до их вражды? Разве слаще немецкому рабочему у хозяина немца, чем у хозяина француза? Разве сделали нам что нибудь немецкие или японские бедняки, чтобы мы для своих заклятых врагов — богачей — шли их убивать и калечить?

И еще поют они нам песню о внутренней враге, потому что боятся нас бедняков и хотят они представить перед нами дело так, будто каждый бедняк, восстающий против гнета богатых и властных, — внутренний враг.

«Что русскому здорово», говорит пословица, «то немцу смерть». Правильно надо было бы сказать: «что бедняку здорово, то богатому смерть». Хорошо понимают это богачи, и изо всех сил стараются они изобразить перед нами дело так, чтобы их интересы казались и нашими. Трудно ведь убедить бедняка, что ему полезно, чтобы все фабрики, земли и мастерские принадлежали богачам, нельзя также убедить рабочего, что ему выгодно дольше работать и меньше получать, не уговоришь и крестьянина, что если закон карает за забастовку против помещика каторжными работами, то ему, крестьянину, станет лучше житься. Вот и стараются их убедить, что враги купцов и помещиков и им беднякам — враги. Каждую минуту через попов и газетчиков твердят народу, что его собирается кровно обидеть, то англичанин, то австриец, то японец. «Честь отечества в опасности!» вечно кричат нам беднякам. И ясное дело, когда какой нибудь бедняк подымается, чтобы защитить себя от кровопийцы-хозяина, чиновника или помещика, — то кругом подымается вопль: «это изменник! он хочет поднять смуту! иностранцы увидят, что мы промеж себя деремся, нападут на нашу страну и завоюет ее!»

— Война внутренняя, война между рабочим и хозяином, помещиком и крестьянином мешает войне внешней, войне с иностранными государствами. — Так говорят богачи и требуют от тебя, рекрут, чтобы ты бросил свое хозяйство, оставил на произвол судьбы свою семью и шел их защищать не только от богачей-иностранцев, но и от своего же брата бедняка. Тут то и должен был для всякого из нас открыться весь обман. Они зовут нас защищать отечество от нас самих, стало быть ясно, что отечеством они называют свои фабрики, свои земли, свои капиталы и проценты. Казалось бы, что ни один бедняк не согласится пойти в солдаты. Но не задумываемся мы бедняки над тем, что нам говорят ставленники богатых, и, как малые дети, повторяем мы вслед за ними: «отечество, враг внешний, враг внутренний»... И как дикие звери кидаются друг на друга бедняки разных стран, калечат и убивают себе подобных, чтобы, кончив войну, вернуться кразоренным семьям своим, каждый под прежнее ярмо к своим домашним кровопийцам. Убивают и калечат бедняки в мундирах своих братьев без мундиров, когда те восстают, чтобы защитить себя и детей своих от голодной смерти, от издевательства богачей.

Не утешайся рекрут тем, что внутренний враг это непонятный для тебя и таинственный бунтовщик. Бунтует он против помещика, против хозяина, против начальника, от которых и ты терпишь горькие обиды, против которых и ты когда нибудь взбунтуешься, если холод и голод, слезы и болезни не заставили еще тебя взбунтоваться до сих пор.

Не утешайся рекрут, и тем, что, когда поведут тебя против крестьян или рабочих, ты станешь стрелять так, чтобы ни в кого не попасть. Нередко уже одни вид твоей серой шинели, лишает бодрости восстающую бедноту, делает ее бессильной. Да это и понятно: что могут они поделать против тебя, когда в руках твоих лучшее орудие убийства? Забраться же к тебе в голову, чтобы узнать, о чем ты думаешь, они, конечно, не могут.

Не утешайся и тем, что помилует бог, и не будет ни рабочих, ни крестьянских бунтов, там, где будет стоять твоя рота. Не раз и не два за время твоей службы перейдет всякую меру издевательство богачей над окрестными бедняками, и не посмеют они защищаться: как поднятый бич будут висеть над их головой роковые --">