Павел Юхимович Рахшмир - Князь Меттерних. Человек и политик

справедливости уменьшало желание ее применить»^[17], — так выглядят, по Киссинджеру, наиболее общие принципы этой системы.

Интересно отмеченное им сходство между Меттернихом и президентом Вудро Вильсоном. Австрийский канцлер оказался предшественником американского президента «в том смысле, что он верил, будто бы единая для всех концепция справедливости является предпосылкой сохранения международного порядка. Хотя, конечно, его представление о справедливости было диаметрально противоположно тому, которого придерживался Вильсон…»^[18]. Если американский президент «считал, что демократии миролюбивы и разумны в силу самой своей природы, то Меттерних называл их опасными и непредсказуемыми. Видя страдания, в которые республиканская Франция ввергла Европу, Меттерних отождествлял мир с легитимным правлением. Он ожидал, что коронованные главы древних династий если и не удержат мир, то, по крайней мере, сохранят фундамент международных отношений. Таким образом, легитимность становилась цементом, скрепляющим здание международного порядка»^[19].

II

Что касается отечественной историографии относительно Меттерниха, то она гораздо представительнее в период до 1917 г. Это вполне понятно, если учесть, какую роль играла тогда Австрийская, а затем Австро-Венгерская империя, рухнувшая почти одновременно с Российской. В последующее время австрийский канцлер фигурировал преимущественно в контексте дипломатической истории или в биографических трудах о таких его современниках, как Наполеон, Талейран, Дизраэли, написанных Е. В. Тарле, А. 3. Манфредом, Ю. В. Борисовым, В. Г. Трухановским.

Имя Меттерниха в дореволюционной России было, как говорится, на слуху и обычно сопровождалось каким-либо ругательным эпитетом. Чаще всего о Меттернихе речь шла в многочисленных трудах, посвященных истории царствований Александра I и Николая I, а также международным отношениям, особенно «восточному вопросу». Биографии Меттерниха были написаны знаменитым российским литературным критиком Д. И. Писаревым (1861 г.) и публицистом X. Г. Инсаровым (1905 г.); этим псевдонимом пользовался видный деятель болгарского и российского социал-демократического движения X. Г. Раковский. К разряду специальных работ о князе можно отнести и книгу В. К. Надлера «Меттерних и европейская реакция» (1882 г.). Но, пожалуй, наиболее глубокое в отечественной историографии исследование о Меттернихе вышло из-под пера ученого широчайшего диапазона, можно сказать, одного из зачинателей российской политической науки, А. Д. Градовского. Его эссе, озаглавленное «Система Меттерниха», базировалось на проницательном анализе только что появившихся в 1880–1883 гг. семи (из восьми) томов документального, мемуарного и эпистолярного наследия князя.

Важно отметить, что и демократ Д. И. Писарев, и вполне благонамеренные, даже официозные авторы сходятся в резко негативных оценках личности австрийского канцлера и его политики. В глазах Писарева Меттерних выглядел ничтожеством уже в силу того, что пытался противостоять прогрессу: «Гениальные люди не становятся в оппозицию требованиям времени, потому что они в состоянии всецело понять эти требования и вынести их на своих плечах»^[20]. «Ум его не выходил из пределов мелкой изворотливости», — утверждал российский автор. «Наш дипломат, — пишет он далее о Меттернихе, — оказывается великим человеком на малые дела; он умеет подольщаться к отдельным шчностям, но не умеет приобретать доверие и любовь целого народа»^[21].

Правда, к другому корифею дипломатии того же времени, Талейрану, Писарев относится еще суровее: «Талейран еще более Меттерниха пуст и мелочен и еще менее Меттерниха способен от отдельных фактов возвышаться до общих идей»^[22]. Для Писарева австрийский канцлер — типичный и отнюдь не худший представитель мира династической кабинетной дипломатии, которому российский демократ выносит жесткий и безапелляционный приговор: «Сходство тогдашних государственных людей с князем Меттернихом заключалось в том, что большая часть из них разделяла все его недостатки, не обладая мелкой изворотливостью и изобретательностью. Никто из тогдашних дипломатов не был специально приготовлен к своему делу; все они поступали на свои места или по праву рождения или по придворным заслугам; все они держались на своих высоких местах закулисными средствами, не имеющими --">