Рене Генон - Различные работы (сборник)

религиозные и экзотерические? При этом эффекты данного влияния отныне ограничились исключительно индивидуальной сферой и перспективой личного «спасения», а «опорные» ритуалы этих влияний остались внешне теми же самыми, поскольку речь шла о продолжении одной и той же христианской традиции, связанной с изначальной и единой «христической» ориентацией. Это именно так и есть в действительности, и следует постоянно настаивать на том факте, что в нашу эпоху, и начиная уже с очень далекого от нас времени, христианские ритуалы ни в коем случае нельзя рассматривать как ритуалы инициатические.^[10] Но следует заметить при этом неадекватность употребления слова «потеря», «утрата», относительно переориентации двуховного влияния, о котором здесь идет речь, с инициатического на религиозный уровень. Слово «потеря» подразумевает нечто сулчайное, что в данном случае совершенно неверно, так как речь шла о сознательно адаптации, которая, несмотря на определенные негативные стороны, была совершенно оправдванна и жизненно необходима в конкретных пространственно-временных обстоятельствах.

Если принять во внимание то печальное состояние, в котором в эпоху распространения христианства пребывали страны Запада, входившие в состав Римской империи, то без «снисхождения» Христианства на экзотерический уровень все эти страны вместе взятые в скором времени лишились бы всякой традиции, поскольку их собственные традиции, и особенно доминирующая герко-романская традиция, достигли точки предельного вырождения, что свидетельствовало о неминуемом и скором конце цикла их существования.^[11] Это «снисхождение» не было ни случайностью, ни извращением, напротив оно насило «провиденциальный» характер, поскольку только это помешало Западу скатиться тогда в такую же пропасть (или близкую к ней), в какой он находится в настоящий момент. Но еще не настало тогда времени для окончательной утраты традиции, Западу суждено было дождаться для этого современной эпохи. Провиденциально требовалась «реставрация», а ее сопосбно было осуществить только Христианство. Но для этого ему надо было отказаться от своего эзотерического и «закрытого» характера, который был присущ ему изначально (,^[12] и Никейский Собор лишь «санкционировал» свершившийся факт, открыв эру поиска «догматических» формул, чтобы закрепить чисто экзотерическое содержание вероучения.^[13] Это, однако, проходило не без некоторых неизбежных трудностей, так как в силу заключения доктрины строго определенные и разграниченные формулировки во многом затруднял глубинное постижение ее смысла даже для тех, кто был на это способен. Кроме того, истины собственно эзотерического уровня отныне могли восприниматься только как «таинства» в обыденном смысле слова, а будучи названными таким образом, уже только один шаг оставался до представления об этих «таинствах» как о чем-то сущностно непостижимом, объяснения которому не только не возможно найти, но и не должно искать. Эти трудности не могли, однако, ни лишить традиции ее легитимности, ни перевесить той бесчисленной выгоды, которую учреждение Христианства как экзотерической организации несло всему западному миру. Впрочем, если Христианство в целом перестало быть иницатическим, внутри его сохранилась возможность специфически христианской инициации, предназначенной для элиты, которая по определению не могла довольствоваться лишь экзотерической точкой зрения и признавать свойственной такой точке зрения ограничения. Но к этому вопросу мы вернемся несколько позднее.

Такое сущностное изменение характера и даже самой природы Христианства прекрасно объясняет то обстоятельство, что предшествующий, инициатический период его существования начиная с определенного момента был покрыт напроницаемым мраком, о чем мы говорили в начале статьи. Иначе просто не могло быть. Совершенно очевидно, что природа изначального, эзотерического и инициатического Христианства не могла быть более понятной для всех тех, кто был допущен в лоно трансформированного, экзотерического Христианства. И поэтому все, что намекало на истинное качество изначального Христианства, скрывалось от новообращенных непроницаемым покровом. Само собой разумеется, мы не можем здесь исследовать каким конкретно образом это было осуществлено, так как такая задача должна решаться историками, если конечно идея подобного исследования могла --">