Андрей Андреевич Дёмин - Испытание

Андрей Дёмин Испытание

Генерация…

Загрузка…

Запуск.

Лампа на стерильно-белом потолке тревожно мигает. Капитан морщится, но уставу отключать оповещение об экстренной ситуации запрещено. Возможно, людям, писавшим этот пункт, стоило посидеть пару дней взаперти, под ритмичные вспышки красного цвета и механический голос, сообщающий о скорой смерти всего живого.

– Внимание! Критическое повреждение правого борта! Отказ двух двигателей из четырёх! Внимание! Обнаружена утечка в топливном баке! Состояние на данный момент: 40%, фиксируемые потери: 10% объема топлива в час. Внимание! Продолжение полёта повлечёт за собой потерю контроля над кораблём и постепенное разрушение обшивки. Рекомендуется запустить сигнал SOS, сохранять спокойствие и воспользоваться спасательными челноками.

Первые два пункта Капитан выполнил идеально: запустил в ледяную пустоту мольбу о спасении, сел в кресло и оставался спокойным уже больше восьми часов. Вообще-то, это было довольно трудно: вокруг суетился экипаж, из крио-капсул постепенно выбирались люди. На табло со схемой «Галифрея», первого межзвёздного транспортного лайнера, чернел правый борт. В том числе, спасательный отсек.

«На борту десять тысяч пассажиров. Челноков – две тысячи. Это – проблема».

Капитан выпивает стакан воды. Вода тёплая и слегка горчит. Совершенно ему не нравится. Пассажиров нужно разделить, на тех, кто выживет, и тех, кто умрёт. В этом тоже нет ничего хорошего. Действовать нужно быстро – когда топливо из двигателей вытечет, корабль перестанет вырабатывать энергию, и отправить челноки будет невозможно.

Но самое главное, самое отвратительное из всех обстоятельств в том, что Капитан не может выработать Принцип отбора. А без Принципа всё повторится. Снова и снова. Уже 243 раза он видит, как паника захлёстывает корабль, как людей распределяют на две неравных толпы. Одна, большая, останется. Другая сядет в челноки. Капитан встанет с большой группой, наблюдая, как лайнер погружается во тьму.

И тогда начнётся попытка номер вести сорок четыре.

Капитан не знает, почему оказался во временной петле. Он предполагает, что в этом замешана чёрная дыра, располагающаяся на краю этой системы. Но сейчас ничто, кроме крушения «Галифрея» не имеет значения. Капитану нужен определяющий Принцип, иначе всё запустится заново.

– Экипаж ожидает вашего приказа.

Он все путешествие такой, первый помощник. Виктор Степнов, отличник космического кадетского корпуса. Верный, как тысяча собак, умный, дисциплинированный. Ему придётся умереть, чтобы жил какой-нибудь из пассажиров. Какой именно – решит Принцип.

– Отбери две тысячи самых… – Капитан умолкает, глядя на бесконечную мглу за лобовым стеклом. – Не важно. Предотвращайте панику. Мне нужно подумать.

Виктор кивает и выдаёт в микрофон рации речитатив команд. Капитан не слушает – поднявшись с кресла, он покидает мостик. Куда идти – всё равно, главное, чтобы рядом не было ни единой живой души. И, конечно, лучше держаться по левому борту.

Воздух в отсеках идеально-стерильный, лишённый запахов, подогнанный по температуре тела, и Капитан вдыхает его, глубоко и мерно наполняя лёгкие. Обеспечить мозг кислородом сейчас очень важно.

«Кого ты обманываешь? Это не поможет».

Капитан осторожно обходит отсек собраний – сейчас там сосредоточенна основная масса пассажиров. Корабль под ногами слегка вздрагивает, значит, от правого борта отвалилась ещё какая-то деталь. Свернув в боковой коридор, Капитан устало опускается прямо на пол. Он кладёт руки на согнутые колени и прикрывает уставшие от вспышек глаза.

– Решаешься, Кэп?

В коридоре раздаются легкие шаги. Это Анселл, штурман «Галифрея», вечно весёлый балагур и до гениальности хитроумный проныра. Раньше Капитан не любил его, но сейчас, под завывание сирены, появление Анселла вызывает улыбку.

– Решаться не на что. Действую по инструкции.

– Да? – штурман шлёпается рядом, разглядывает холодное, будто высеченное в камне, лицо Капитана. – И почему же челноки пустуют?

– Провожу отбор.

– А мне кажется, ты сидишь на полу и втыкаешь в стенку, потому что не можешь определиться. Всё-таки, не каждый день приходится губить восемь тысяч человек.

– Не каждый день приходится спасать две тысячи.