Вольфганг Гигерич - Эссе

Именно христианство дало человечеству идею абсолютно надежного, незыблемого основания."…И на сем камне Я создам церковь Мою и врата ада [тех самых подземных глубин] не одолеют ее". (Мф. 16:18); церковь характеризуется как "столп и утверждение истины" (1 Тим. 3:15) — твердость опоры прежде всего. "Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне". (Мф. 7:24, 25). "Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос". (1 Кор. 3:11). В приведенных цитатах явственно видна тяга к абсолютно надежному, позитивно фиксированному основанию, не размываемому течением времени. Это воля к изменению самого значения слова "почва": теперь это прежде всего твердь, фундамент, опора (вместо прежних бездонных глубин), надежная почва полагается в основание, а не расстилается под ногами, готовая к произрастанию и принятию в свое лоно.

Христианство отыскало архимедовскую точку опоры, находясь в которой можно перевернуть Вселенную. Христос и есть та самая точка Архимеда, он тот, кто потряс Вселенную: "мужайтесь, Я победил [nenineka, "сокрушил"] мир". (Ин. 16:33). Для царства мифа подобное желание сокрушить вселенную было бы немыслимым. Единственный из героев греческой мифологии, Геракл, имевший такую возможность, принципиально не воспользовался предоставленным случаем. Он, правда, перехватил небесный свод из-под плеч Атланта, но терпеливо стоял и ждал, не нарушив порядок космоса, "не потряся устои".

Кто-то может подумать, что слова Христа о камне это простая метафора, которой не следует придавать особого значения. Так мы обыкновенно думаем о положениях религии: они суть предметы веры, истинность их зависит от того, верим мы или нет. Полагаю, что дело обстоит иначе. Христианство есть именно то, что оно обещает и чему учит. Это не предмет веры. Наивно относя христианскую весть к сфере субъективных верований, мы прячемся от понимания того, на чем стоим. Христианство фактически утвердило почву под ногами. Более того, оно онтологически основало земную твердь вместо прежней зыбкой почвы с ее бездонными глубинами.

Вот знаменитый плакат Джеймса Монтгомери Флэгга, использовавшийся для призыва добровольцев в армию США во время Первой мировой войны; человек, одетый как Дядя Сэм, показывает указательным пальцем прямо на смотрящего, говоря: "Мне нужен ТЫ".

Плакат, на котором Флэгг изобразил самого себя, оказался столь эффективен, что был использован и во Второй мировой. Общий тираж: 4 млн. копий.

Происходит нечто необыкновенное. Нарисованная, вернее, отпечатанная на плакате фигура человека как бы пронзает своим указательным пальцем и пронизывающим взором плоскость картинки; персонаж вырывается из своего заключения в воображаемом и фиктивном прямо во "внешнюю" реальность, где живут адресаты плаката во плоти и крови.

Этот плакат позволяет кратчайшим и самым ясным путем постигнуть суть единственного достижения христианства. Христианство тоже прорывается сквозь "полотно картины", сквозь экран некоего "фильма", или через "текст" рассказываемого "мифа". Взрывая плоскость картинки, оно совершает скачок из реальности воображаемого в буквальную реальность внешнего мира — в реальность, которая, собственно говоря, и создается самым актом архетипического прорыва.

Христианство точно так же наводит на индивидуума свой пронизывающий взор и направляет на него перст указующий. Оно устремляет решительный взгляд, требуя от человека языком военного приказа: "Иисусу нужен ТЫ".