Эвальд Васильевич Ильенков - Проблема абстрактного и конкретного в свете "Капитала" Маркса

частного лишь при том условии, если в мышлении ему уже предшествовала «индукция», восхождение от частного к общему, от конкретного — к «абстрактному» ^[4].

Очевидно, что оба «комментатора» Маркса исходят из ходячего представления и об «абстрактном» и о «конкретном», вкладывая в эти термины свое, совершенно не свойственное ни Гегелю, ни Марксу, значение, то самое значение, которое неосведомленному читателю может показаться самым «естественным», единственно правильным и законным. Но такое толкование этих важнейших логических понятий, лишь на первый взгляд могущее показаться и «естественным» и «современным», на самом деле принадлежит той самой антикварной эпохе в развитии логической мысли, которой подвела черту немецкая классическая философия от Канта до Гегеля. Это действительно то самое понимание, на почве коего обеими ногами стоят и поныне все те школы и школки в логике, которые не сделали для себя никаких выводов из гегелевской критики старой средневековой формальной логики. Для читателей, следующих таким школам, рассуждения Р. Гильфердинга и К. Реннера звучат вполне убедительно, а диалектические идеи Маркса, естественно, кажутся «гегельянщиной», засоряющей язык «современной науки» и только мешающей «правильному» пониманию теории прибавочной стоимости… Именно такого читателя и имел в виду К. Реннер, когда писал в предисловии к цитированной книге: «Маркс сам затруднил бесчисленному количеству усердных читателей доступ к своему главному произведению», «положил на пути желающих к нему приблизиться циклопическую глыбу, чтобы допустить к себе только избранных…» ^[5]

И в самом деле, «Капитал», а особенно примененная в нем логика, не так-то просты для правильного усвоения, и «циклопическая глыба», которая на этом пути лежит, — это просто-напросто действительная грамотность в отношении применяемой Марксом терминологии. А терминология эта разработана была в значительной мере немецкой классической философией. И ее просто надо знать, чтобы не подсовывать в формулировки Маркса совершенно не свойственный им смысл.

Кроме всего прочего, эта терминология даже с чисто формальной точки зрения разработана гораздо тщательнее и строже, нежели расплывчатая терминология ходячего словоупотребления, которая кажется определенной только на первый взгляд, а на самом деле отражает в себе всю неясность и двусмысленность (отнюдь не «диалектическую») ходячих представлений о мире и его познании.

Так, «конкретное» в этом словоупотреблении выступает как синоним «чувственно воспринимаемого», «наглядно-данного» вообще, без тени различения — идет ли речь при этом о реальных чувственно-воспринимаемых вещах или же только о способе «переживания» этих вещей субъектом, о «комплексе переживаний». Естественно, что «абстрактное» понимается при этом как синоним «чисто мысленного», чувственно-непредставимого «значения общих понятий», как феномен, существующий только в сознании теоретика, в царстве «трансцендентальных значений», коему в самой действительности соответствует в лучшем случае лишь сходство вещей «в том или ином отношении»…

Естественно, что когда начинают читать Маркса с таким исходным представлением об «абстрактном» и о «конкретном», то сразу же наталкиваются на неожиданные и парадоксально звучащие тезисы и прежде всего на выражение «абстрактный труд», связанное с формулировками фундаментальных положений трудовой теории стоимости, где эпитет «абстрактный» фигурирует в качестве определения объективной формы труда, созидающего «стоимость», и никак не работы ученого-теоретика, производящего «абстракции».

Чтобы верно понять и теорию стоимости, и теорию понятия, излагаемые Марксом, надо прежде всего решительно выбросить из головы ходячее понимание категорий абстрактного и конкретного (кажущееся «естественным», а на самом-то деле просто перешедшее в обиход из вполне определенных — и ныне бесповоротно устаревших — философско-логических концепций) и принять то строго определенное значение этих «терминов», в котором со времени Гегеля выражается диалектическое понимание этих категорий по существу.

«Конкретное» в словаре диалектической логики ни в коем случае не расшифровывается как «чувственно воспринимаемое», как «чувственно данное», как образ созерцания и представления в противоположности его

--">