Карлос Сезар Арана Кастанеда - Отдельная реальность

забот, так как рано или поздно можно получить ту же информацию от кого-нибудь еще, кто не строит из себя труднодоступного. Он сказал, что у него нет ни времени, ни терпения, чтобы распутывать туман стариков, и что, возможно, старик только делает вид, что знает что-то о травах, тогда как в действительности он знает не больше любого другого.

Билл продолжал говорить, но я не слушал. Мои мысли все еще были заняты старым индейцем. Он знал, что я лгу. Я вспомнил его глаза. Они действительно сияли.

Через пару месяцев я вернулся, чтобы навестить его, не столько как студент антропологии, интересующийся лекарственными растениями, сколько как человек с необъяснимым любопытством. То, как он тогда взглянул на меня, было беспрецедентным явлением в моей жизни. Я хотел знать, что скрывалось под этим взглядом. Это стало для меня почти точкой преткновения. Я размышлял об этом, и, чем дольше я думал, тем более необычным мне это казалось.

Мы стали с доном Хуаном друзьями, и в течение года я навестил его бесчисленное количество раз. Я нашел его манеры очень уверенными, а его чувство юмора превосходным; но прежде всего я чувствовал, что было скрытое содержание в его поступках, содержание, которое являлось для меня совершенно невидимым. Я чувствовал странное удовольствие в его присутствии, и, в то же самое время, я испытывал странное неудобство. Одно только его общество заставляло меня делать огромную переоценку моих моделей поведения. Я был воспитан, пожалуй, как и любой другой, принимать человека, как, в сущности своей, слабое и подверженное ошибкам существо. В доне Хуане меня поражало то, что он не производил впечатления слабого и беззащитного, и простое нахождение рядом с ним рождало неблагоприятное сравнение между его образом жизни и моим. Пожалуй, одним из самых поразительных утверждений, которые он сделал в этот период, касалось нашего врожденного различия. Перед одним из моих визитов я чувствовал себя очень несчастно из-за общего течения своей жизни и из-за ряда давящих личных конфликтов, которые я имел. Когда я прибыл в его дом, я чувствовал себя в плохом настроении и очень нервно.

Мы говорили о моем интересе к знанию, но, как обычно, мы шли по двум разным дорогам. Я имел в виду академическое знание, которое передает опыт, в то время как он говорил о прямом знании мира.

– Знаешь ли ты что-нибудь об окружающем тебя мире? – спросил он.

– Я знаю всякого рода вещи, – сказал я.

– Я имею в виду, ты когда-нибудь ощущаешь мир вокруг тебя?

– Я ощущаю в мире столько, сколько могу.

– Этого не достаточно. Ты должен чувствовать все, иначе мир теряет свой смысл.

Я высказал классический довод, что мне не нужно пробовать суп для того, чтобы узнать его рецепт, и не нужно подвергать себя удару электротока для того, чтобы узнать об электричестве.

– Ты заставляешь это звучать глупо, – сказал он, – насколько я вижу, ты хочешь цепляться за свои доводы, несмотря на тот факт, что они ничего тебе не дают. Ты хочешь остаться тем же самым даже ценой своего благополучия.

– Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Я говорю о том факте, что ты не цельный. У тебя нет мира, – это утверждение раздражило меня. Я почувствовал себя задетым. Я подумал, что он недостаточно квалифицирован, чтобы судить о моих поступках или о моей личности.

– Ты заражен проблемами, – сказал он, – почему?

– Я всего лишь человек, дон Хуан, – сказал я, как само собой разумеющееся. Я сделал это утверждение с теми же интонациями, которые делал мой отец, когда произносил его. Когда он говорил, что он всего лишь человек, то он всегда подразумевал, что он слаб и беззащитен, и его утверждение, так же, как и все, было полно безмерного чувства отчаяния.

Дон Хуан уставился на меня так же, как и тогда, когда мы впервые встретились.

– Ты думаешь о себе слишком много, – сказал он и улыбнулся, – а это дает тебе странную усталость, которая заставляет тебя закрываться от окружающего мира и цепляться за свои аргументы. Поэтому проблемы – это все, что у тебя есть. Я всего лишь человек тоже, но не имею здесь в виду того, что имеешь ты.

– Что ты имеешь в виду?

– Я избавился от своих проблем. Очень плохо, что жизнь так коротка, что я не могу ухватиться за все вещи, за которые мне понравилось бы схватиться. Но это не проблема. Это просто сожаление.

Мне понравился тон его высказывания. В нем не было отчаяния или жалости к самому себе.

В 1961 году, через год после нашей первой --">