Ольга Рашитовна Газизова (regenta) - Всеволод Кочетов и его opus magnum

идеологическими сторонниками и помощниками.

Например, главным редактором сначала «Литературной газеты», а потом и журнала «Октябрь» Кочетов был назначен по протекции Суслова, но со временем отношения между главным партийным идеологом и писателем переросли в холодную неприязнь, и не по вине Кочетова: он был по-прежнему полон энтузиазма, созидательного пафоса, веры в рабочий класс как класс, тогда как реальной идеологией раннего, а тем более позднего Брежнева стало «подмораживание» — то есть, фактически, расхождение между официальным плакатным социалистическим пафосом и реальной мелкобуржуазной конвергенцией, этой фактически сбывшейся мечтой Сахарова. Ещё в середине шестидесятых, увидев своими глазами рабочий класс Ленинграда, Кочетов, вернувшись домой в мрачном настроении, сказал: «Журбиных больше нет. И, может быть, больше не будет…» В самом деле: тогдашний массовый рабочий в его индивидуальном варианте был гораздо больше похож на несуна, обывателя, пофигиста и индивидуалиста Голиафа (в изумительном исполнении Алексея Петренко в комедии «В. Давыдов и Голиаф»), чем на самоотверженного представителя династии кораблестроителей Журбиных.

Но кто виноват? Кочетову, как и всякому ортодоксальному верующему, не хотелось разочаровываться в вере, то есть, в данном случае, в вере в партию, но логика жизни и наблюдения постепенно подводила его именно к этому: Брежнев и его идеологический аппарат уже не ловили мышей — и не только из-за старости и соответствующих болезней, но, в основном, всё из-за того же пофигизма. В то время слово «идейный» уже получило в народе откровенно ироническую коннотацию: быть «идейным» значило быть старомодным дураком, и в этом партия и народ уже были едины: народ — откровенно, партия — умолчанием.

Кочетов мучительно чувствовал, что «век вывихнул сустав», но, по своей ортодоксальной вере, полагал, что достаточно усилить идеологию работу партии, этого, так сказать, совокупного соборного разума, — и всё наладится. Однако на деле «идеологическая работа» сводилась к профанации, и всё только разлаживалось и принимало гипертрофированно-пародийные масштабы, всё больше и больше, всё комичней и всё трагичней.

Прочитав «Чего же ты хочешь?», Брежнев, по свидетельству очевидца, позвонил Кочетову, произнёс ритуальные слова про «весьма непростые вопросы», поставленные в романе, выразил надежду на встречу. Встреча не состоялась, Суслов помалкивал, но, судя по рецензии Ю. Андреева в «Литературной газете», явно написанной с голоса Суслова, последнему роман не понравился своей откровенностью. В частности, рецензенту не понравилось, какой в нём представлена советская молодёжь, а она там была представлена фарцовщиками, пофигистами, поклонниками жвачки, глупой музыки и даже стриптиза в исполнении Порции Браун. «Где автор видел подобное? У нас ведь растёт идейно здоровая молодёжь!» — возмущался идейно подобострастный рецензент. Так в том-то и дело, что подобное «виделось» везде, и никакого «идейного здоровья» ни в молодом спекулянте (из фильма «Берегись автомобиля», в исполнении Миронова), ни в молодом пофигисте, любителе западной музыки и западных мод (из фильма «Самая обаятельная и привлекательная», в исполнении Абдулова) не наблюдалось. Такова была массовая тенденция, а «идейные», как было сказано, молчаливо и даже явно осуждались обществом.

Приятно ли было Суслову увидеть плоды уже собственного идеологического пофигизма (глубокая старость и усталость, что вы хотите, даже при самом большом уважении)? Разумеется, нет. В итоге роман «Чего же ты хочешь?» не был напечатан отдельной книгой (впоследствии он был издан в виде книги лишь в Белоруссии, по указанию Машерова, который, похоже, был единственным по-настоящему идейным членом Политбюро). Не вошёл этот роман и в собрание сочинений Кочетова, изданное в 1989 году: видимо, Горбачёву был неприятен этот коллективный портрет явной деградации советского общества, которое его личными усилиями добронамеренного мудака было доведено до совсем уж свиноподобного состояния. А издавать собрание сочинений Кочетова без его opus magnum — это всё равно, что издавать собрание сочинений Гоголя без «Мёртвых душ».

Так что когда в 1973 году Кочетов умер, покончив жизнь самоубийством (из-за тяжёлого онкологического заболевания, но и травля огромной стаи шакалов тоже, наверное, добавила), с

--">