Владимир Вячеславович Шадурский - И.С. Тургенев в восприятии М.А. Алданова

И.С. Тургенев в восприятии М.А. Алданова

© 2020, В.В. Шадурский

Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого, Великий Новгород, Россия

Ключевые слова: рецепция; цитата; М.А. Алданов; А.С. Пушкин; И.С. Тургенев; А.И. Герцен; Л.Н. Толстой.

Информация об авторе: Владимир Вячеславович Шадурский — кандидат филологических наук, доцент, Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого, Большая Санкт-Петербургская ул., д. 41, 173003 г. Великий Новгород, Россия. ORCID ID: https://orcid.org/0000-0002-0039-7824. E-mail: shadvlad@mail.ru

Для цитирования: Шадурский В.В. И.С. Тургенев в восприятии М.А. Алданова // Литературный факт. 2020. № 3 (17). С. 265-280. https://doi.org/10.22455/2541-8297-2020-17-265-280

Если бы у современного писателя все дела оказались «в шоколаде», — это, наверное, следовало бы признать успехом. Но что значит, когда наследие классика литературы называют «шоколадной фабрикой»^[1]? Возникает желание разобраться с создателем такого нелицеприятного ярлыка. Какое он имел право так отзываться о творчестве великого И.С. Тургенева?

Для того чтобы понять эту ситуацию, нужно обратиться к литературно-критическому и художественному творчеству М.А. Алданова. Рецепция творчества Тургенева в прозе Алданова имела ряд особенностей.

Наверное, впервые Алданов цитирует, использует образы Тургенева в публицистической книге «Армагеддон» (1918). Автор писал о революции, о Первой мировой войне, казалось бы, чем ему может быть полезно творчество «либерального» Тургенева? Но ведь и «либеральный» Тургенев не чуждался проблем революции: его Рудин погибает на баррикаде, а общение с А.И. Герценом, П.Л. Лавровым и Г.А. Лопатиным достойно не только филологического, но и политологического изучения. Итак, что же из наследия Тургенева отразилось в первом публицистическом сборнике Алданова?

Саркастически отзываясь о фанатичных революционерах и корыстных политиках, Алданов вспоминает тургеневских персонажей, нравственная чистота которых контрастирует с моральным обликом деятелей истории. Так, Талейран, один из самых нечистоплотных политиков времен Великой французской революции, «оставил после себя мемуары такой голубиной чистоты, точно их писала тургеневская Лиза» [1, с. 13]. О праведном суде потомков над историческими событиями помогают вспомнить персонажи романа «Рудин»: «В сущности, вы принадлежите к породе людей, которых французы называют “неудавшиеся идеалисты”. Рудин, прельщенный философией Пигасова, истинно говорю вам, — надо подождать беспристрастного приговора истории» [1, с. 48].

С иронией вспоминает Алданов и письмо Тургенева к А.И. Герцену (23 октября (4 ноября) 1862, Париж), а именно слова о Шопенгауэре. «“Шопенгауэра, брат, надо читать, Шопенгауэра”^[2], — советовал Тургенев Герцену. Того Шопенгауэра, который, умирая, оставил большую часть своего состояния солдатам, восстановившим “порядок” в 1848 г. А меньшую часть — своей собаке» [1, с. 54]. Можно ли всерьез отнестись к рекомендации Шопенгауэра, поступки которого вызывают удивление у здравомыслящих людей? Соответственно, и советы Тургенева о необходимости читать этого немецкого философа признаются романтической утопией.

Алданов удивляется, как фигуры бурной общественно-политической жизни России на страницах русской литературы и, в частности, прозы Тургенева превращаются в образы людей без воли и энергии; почему именно эти образы называют подлинными русскими «типами»: «“Несчастная русская обломовщина...”. Обломов — русский, но разве не русский Желябов? Любопытно, что прототипом “безвольного” Рудина послужил Тургеневу Бакунин, человек больших дел...» [1, с. 70].

По мнению Алданова, «провидческая» сила Тургенева не имела никакого сверхъестественного происхождения и потому была необыкновенно точна: «Тургенев, вообще говоря, мало предсказывал и неохотно проповедовал, но почти всегда хорошо, потому что и предсказывал, и проповедовал он самые элементарные вещи, вроде ученье — свет, а неученье — тьма. Может быть, именно поэтому он у нас в России почитался оригиналом и европейцем» [1, с. 95].

Живя в Париже и работая в журнале «Современные записки», Алданов мог печататься как в основном отделе прозы и статей, так и в отделах «Критика и библиография» (см.: [11]), «Культура и жизнь». Редакция, зная об эрудиции писателя и его способности раскрывать себя в разных жанрах, использовала эти его качества.

--">