Андрей Юрьевич Чернов - Как сперли ворованный воздух. Заметки о «Тихом Доне»

соображения о «Тихом Доне» и подлинном его авторе, я вынужден был ввязаться в жесткую дискуссию, начатую тридцать лет и три года назад литературоведом D* (Ирина Николаевна Медведева-Томашевская. «Стремя “Тихого Дона”». PARIS, YMCA-PRESS, 1974) и написавшим предисловие к этой книге Александром Исаевичем Солженицыным.

Параллельно с поиском аргументов для интернет-баталии, приходилось осваивать малоизвестный мне «шолоховедческий» материал. Спасибо всем, кто помог. И если эта книжка, которой суждено складываться on-line, будет доделана, я с благодарностью вспомню и новых друзей, и новых врагов, появившихся у меня по воле этой, еще недописанной рукописи.

Может быть, когда-нибудь из этих заметок сложится книга не о выдающемся мародере советского периода, а совсем о другом человеке – о том, кто написал последний великий роман русской классической литературы, тот роман, которым, как заметил один из старинных моих друзей и коллег, русская классика с нами попрощалась.

Итак, две эпохи, два литератора.

Шолохов и Крюков.

За одним – спертый   дух , у другого – ворованный воздух  (в русских сказках эта субстанция называется живой водой). Речь пойдет о том, почему в случае с «Тихим Доном» мы должны констатировать: этот воздух  – не только ворованный, но еще и краденый .

Перед нами живая вода, разбавленная водой мертвой в такой пропорции, что фольклорная ложка дегтя тут покажется сущей безделицей.

А. Ч.

6 января–27 мая 2008

ЧАСТЬ НУЛЕВАЯ

Содержание части:

– В ЗАЩИТУ М. А. ШОЛОХОВА

– СФРАГИДА Ф. Д. КРЮКОВА В  ПЕРВОМ ТОМЕ «ТИХОГО ДОНА».

– СТР Я МЯ «ТИХОГО ДОНА». НУЛЬ ПО РУССКОМУ

– ПРИЛОЖЕНИЕ 1.

СТРАТИГРАФИЯ ПЕРВЫХ ЧАСТЕЙ РОМАНА

В ЗАЩИТУ М. А. ШОЛОХОВА

Мы пишем по указке наших сердец,

а наши сердца принадлежат партии .

М. А. Шолохов

Рукопись «Тихого Дона» (1 и 2 кн.), приобретенная Институтом мировой литературы, – это чудо, явление, исключительно важное не только для шолоховедов, но и для всей отечественной литературы.

Феликс Кузнецов

В  марте 1939 г. на XVIII съезде ВКП(б) будущий Нобелевский лауреат Михаил Александрович Шолохов рассказал о своем творческом методе:

« В частях Красной Армии, под ее овеянными славой красными знаменами, будем бить врага так, как никто никогда его не бивал, и смею вас уверить, товарищи делегаты съезда, что полевых сумок бросать не будем – нам этот японский обычай, ну... не к лицу. Чужие сумки соберем... потому что в нашем литературном хозяйстве содержимое этих сумок впоследствии пригодится.  Разгромив врагов, мы еще напишем книги о том, как мы этих врагов били. Книги эти послужат нашему народу… и т. д. » [1] .

О том, что это была сумка с романом знаменитого в начале XX века казачьего писателя Федора Дмитриевича Крюкова, написана не одна сотня страниц.

Кто же прав? Медведева-Томашевская и Солженицын или Феликс Кузнецов, Лев Колодный и многие прочие официальные патриоты - шолоховеды?

М ногие и сегодня считают, что Шолохов был скрытым антисоветчиком, тайно и искренне ненавидившим большевиков. (Такие представления популярны среди потомков русской, а особенно казачьей эмиграции.) У наивного этого взгляда своя предыстория.

18 ноября 1940 года на четвертом пленарном заседании Комитета по Сталинским премиям в области литературы и искусства А. А. Фадеев говорил: «… в “Тихом Доне” есть только три фигуры большевиков – это Штокман, но это не настоящий большевик, а “христианский”. Вторая фигура – Бунчука. Это фигура «железобетонного» большевика, закованного в железо и бетон. И фигура Кошевого – но это подлец » [2] .

На

--">