Георгий Ахиллович Левинтон - Еще раз о литературной шутке (собрание эпиграфов)

разницу между двумя сборниками, позволительно предположить, что Кузмин, с его изощренной проницательностью, особенно в этой области^[22], вполне мог истолковать это различие «биографически» и, воспользовавшись названием одного из стихотворений сборника, придать ему смысл, восходящий к латинской пословице omne animal post coitum triste est^[23], то есть переосмыслить его (в качестве названия книги) как Tristia post coitum.

2. Из билингвических каламбуров

Another thing: do please refrain from puns, to which I see you have a slight propensity. They are pretty much excluded from serious journalism here.

(E. Wilson to V. Nabokov. November 12, 1940)^[24]

(1)

Покойный мой тезка,

писавший стихи и в полоску,

и в клетку, на самом восходе

всесоюзно-мещанского класса.

В. Набоков. О правителях (1944)

Много ль

                 человеку

                                 (даже Форду)

                                                         надо?

Форд

           в мильонах фордов,

                                              сам же Форд —

                                                                           в аршин.

Мистер Форд,

                          для вашего,

                                               для высохшего зада

разве мало

                    двух

                             просторнейших машин?^[25]

каламбур на нем. Arsch (~ англ. arse) — «зад», «anus», «podex».

(2)

как бы выкроить из него calembourg? выгадай-ка!

(Пушкин — Вяземскому. Июнь 1825)

А зачем

              любить меня Марките?!

У меня

              и франков даже нет.

А Маркиту

                     (толечко моргните!)

за́ сто франков

                          препроводят в кабинет^[26].

Расчетливость (mercantilism, фр. mercantilisme). Маркиты скорее всего ассоциировалась у Маяковского с какими-то словами вроде основы слова маркитант(ка) (< нем. Marktender < итал. mercatante), которое на слух должно было казаться ему французским или во всяком случае романским (ср. фр. mercenaire «корыстолюбивый, продажный»).

(3)

Не мне тебя, красавица, обнять.

И. Бродский. Подсвечник (1968)

Входят Мысли О Минувшем, все одеты как попало,

с предпочтеньем к чернобурым. На классической латыни

и вполголоса по-русски произносят: «Всё пропало,

а) фокстрот под абажуром, черно-белые святыни;

б) икра, севрюга, жито; в) красавицыны бели.

Но — не хватит алфавита. И младенец в колыбели,

                               слыша «баюшки-баю»,

                               отвечает: «мать твою!»

(И. Бродский. Представление. 1986)^[27]

альтернатива: «на латыни» и «по-русски» позволяет увидеть в русском гинекологическом термине бели французское название той, кому они приписаны, — фр. belle «красавица».

В том же тексте отмечу в продолжение ранее рассмотренных форм enjambement’ов^[28] реальных и «неосуществленных» («анти-enjambement’ов»), пример последнего в двустишии:

И лобзают образа

с плачем жертвы обреза…

Обманывающий ожидание, неосуществленный (недоговоренный) перенос автометаописательно представлен как «обрезанное» слово (одновременно с более далекой ассоциацией в сторону обре́за).

(4)

Tu es très hippique ce matin.

(В. Набоков. Весна в Фиальте)^[29]

Конница ковала коней.

(В. Комаровский. Сабинула)^[30]

— калабур на итал. cavallo «конь».

Da steht auch ein Mensch und starrt in die Höhe,

Und ringt die Hände, vor Schmerzensgewalt.

(Г. Гейне. Двойник)

Все молодые евреи и еврейки города были здесь. Они волновались больше всех, и речь их чаще всего переходила в страшный гвалт

(Ф. Сологуб. Творимая легенда)^[31]

(5а)

Но сам Господь входил в зеленый гвалт берез,

В вино сапожников, в живые буквы жизни.

С. Стратановский. Хасидизм (1982)^[32]

В таких контекстах русское слово гвалт, как кажется, обнажает свою этимологию из идиш (хотя и оспариваемую Фасмером, который возводит его непосредственно к ср.-верх.-нем. gewalt «сила, власть»). Ср. любопытную форму и контекст в примере у срезневского: --">