Владимир Фёдорович Марков , Юрий Константинович Терапиано - «…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда»: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953-1972)

«…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда»: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953–1972) Составление, предисловие и примечания О. А. Коростелев

1950-е гг. в истории русской эмиграции — это время, когда литература первого поколения уже прошла пик своего расцвета, да и само поколение сходило со сцены. Но одновременно это и время подведения итогов, осмысления предыдущей эпохи.

Публикуемые письма — преимущественно об этом. Их авторы были знакомы только по переписке, в жизни встретились лишь раз, да и то неудачно, так что единственным поводом для переписки была литература и литературная жизнь.

Юрий Константинович Терапиано^[1] (1892–1980) — человек «незамеченного поколения» первой волны эмиграции, поэт, критик, мемуарист, принимавший участие практически во всех основных литературных начинаниях эмиграции, от Союза молодых поэтов и писателей в Париже и «Зеленой лампы» до послевоенных «Рифмы» и «Русской мысли». Владимир Федорович Марков^[2] (р. 1920) — один из самых известных представителей второй волны эмиграции, поэт, литературовед, критик, в те времена только начинавший блестящую академическую карьеру в США. По всем пунктам это были совершенно разные люди, с противоположными подчас вкусами и пристрастиями. Терапиано — ученик Ходасевича и одновременно защитник «парижской ноты», Марков — знаток и ценитель футуризма, к «парижской ноте» испытывал устойчивую неприязнь, желая как минимум привить к ней ростки футуризма и стихотворного делания. Ко времени, когда завязалась переписка, Терапиано было уже за шестьдесят. Маркову — вдвое меньше, немного за тридцать. Тем не менее им было интересно друг с другом. На протяжении полутора десятков лет оба почти ежемесячно писали друг другу, сообщая все новости, мнения о новинках и просто литературные сплетни. Марков расспрашивал о литературе первой волны, спорил, не соглашался, проявлял свойственную ему самостоятельность в суждениях, но вновь и вновь жадно выспрашивал о деталях и подробностях довоенной литературной жизни Парижа. Терапиано, в свою очередь, искал среди людей второй волны продолжателей начатого его поколением литературного дела, а не найдя, просто всматривался в молодых литераторов, пытаясь понять, какие они, что у них за душой, с чем пришли. Марков нападал на стариков, задирался, высказывал парадоксальные суждения, Терапиано терпеливо рассказывал ему, как оно было на самом деле, и в меру своего разумения объяснял, почему было именно так.

В середине 1950-х гг. в эмиграции одна за другой выходят книги, обобщающие опыт, накопленный до войны, — Г.П. Струве, Г.В. Адамовича, B.C. Варшавского — ив письмах широко обсуждаются сами книги и полемика вокруг них.

Эти годы стали рубежными для истории русской литературы в эмиграции. Менялась эпоха, и два представителя разных волн много говорят об этом. Собственно, литературного поколения в понимании людей первой эмиграции из второй волны как-то не получилось. Терапиано вскоре почувствовал это, на свой лад пробовал найти этому объяснение и даже пытался давать советы, искренне желая, чтобы разбросанные по всему миру поэты второй волны стали все же не только самостоятельными единицами, но и поколением.

Любопытно еще и то, что все рассуждения о смене поколений касаются не только эмиграции, но удивительным образом схожи с аналогичными процессами в метрополии. Авторы писем об этом не думали и думать не могли, но теперь, несколько десятилетий спустя, сходство процессов бросается в глаза.

Письма сохранились в архиве В.Ф. Маркова и сейчас находятся в РГАЛИ (Ф. 1348. Собрание писем писателей, ученых, общественных деятелей). Спустя несколько лет после публикации корпуса писем Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову 1953–1966 гг. были обнаружены еще два письма, гораздо более поздних. Марков сохранил их отдельно от основного корпуса переписки, в бумагах совсем другого рода (возможно, показывал кому-то из заинтересованных лиц). Здесь весь сохранившийся корпус публикуется полностью. Местонахождение ответных писем нам неизвестно.

1

Медон, 13 июня 1953 г.

Многоуважаемый господин Марков.

(простите, Вы не сообщили мне Вашего имени-отчества)

Я помню Ваши «Гурилевские романсы» и читал антологию^[3], Вами составленную для «Чеховского издательства» (рад, что название не Ваше), и рад с Вами познакомиться хотя бы в форме «переписки из двух --">