Михаил Петрович Михеев - В мир А Платонова - через его язык (Предположения, факты, истолкования, догадки)

или прямой цитации сказанного, до ровно обратного по замыслу пародирования или иронии (о чем много писали М.М.Бахтин и Ю.Н.Тынянов) или же прямого авторского произвола, что может вести к "непониманию" текста и возмущению читателя, способного это непонимание оценить как зазор между первичными и вторичными (привнесенными) смыслами. Здесь уже читательское переиначивание и приспособление чьей-то чужой авторской мысли к исполнению субъективных - важных мне, как читателю, здесь и сейчас - целей. Порой такое читательское присваивающее понимание может претендовать на то, что ему даже лучше знать, что хотел выразить автор, т.е. что оно вполне учитывает (в своей контр-реплике) смысл всего, что первоначальный "хозяин" текста имел в виду, и на что вторичный автор-интерпретатор уже опираеся, как на известное (и от чего, собственно, в нем он и отталкивается). Вот эти-то собственные элементарные мыслительные шажки в сторону с почти неизбежным отклонением от маршрута скрытой от нас платоновской мысли (но направленные именно на ее толкование! и поэтому, как мне кажется, имеющие право на существование) я все время пытаюсь отслеживать и фиксировать, чтобы совсем не "упустить удила" собственных блуждающих на воле мыслей и догадок.

В конце книги (в V-м ее разделе) содержится несколько Отступлений от намеченных в книге тем. Они представляет из себя, во-первых, этимологический этюд о том, как можно, вообще говоря, понять смысл названия "Чевенгур". Здесь же помещены отступления собственно лингво-поэтическое, или поэтико-стилистическое, а также отступления в область бытовых суеверий. В поэтико-стилистическом рассмотрен статус метафорической конструкции с родительным падежом (например, такой, как в выражениях жар страсти или кинжалы кипарисов) и та форма, в которой эта конструкция предстает в русском поэтическом языке - для того, чтобы сравнить это с тем, что делает с аналогичной конструкцией в своем "искусственном" языке Платонов, и понять, какие результаты это ему дает., а в последнем отступлении мифопоэтические представления из народных примет сравниваются с "квазипричинными" связями в текстах Платонова. Другие отступления ведут в область национальной психопатологии (это затрагивает пресловутые темы узости или широкости русской души), а еще одно - в область фразеологии и мифов (оно посвящено сочетаниям со словом душа в русском языке, которые включают множество образных воплощений абстрактного понятия души, в какой-то степени бессознательно использующиеся говорящими на русском языке). Все это нужно для того, чтобы сравнить их с продолжением языковой игры, которую Платонов "подхватывает" у языка, т.е. собственно авторскими переосмыслениями понятия души. Еще одно, последнее по счету, отступление - о запахах у Платонова. Наконец, как продолжение этой работы я бы хотел попытаться усмотреть некоторые статистические закономерности, основанные на подсчете частот употребления отдельных слов и выражений у Платонова - по сравнению с их средним употреблением в языке художественной литературы (это удалось только частично отразить в Отступлении статистическом).

Количество платоновских выражений, на анализе которых построена эта книга, - несколько сотен. Их общий перечень (по разделам, главам и подглавкам книги) дается в Приложении. В некоторых местах книги могут встречаться повторы - где обсуждаются одни и те же примеры. За это я приношу читателю свои извинения, но в целом я старался их избегать.

* РАЗДЕЛ I. О платоновском смысле в его целом и частностях *

НЕСКОЛЬКО СОДЕРЖАТЕЛЬНЫХ КОММЕНТАРИЕВ К ТЕКСТУ "Чевенгура"

(поверхностные замечания, при взгляде с "птичьего полета")[3]

Творчество Андрея Платонова глубоко метафизично. (В том смысле, что основное его содержание находится далеко вне, за - границами физического текста.) Поэтому небезынтересно разобраться, в чем состоят основные "камни преткновения" в том идеальном мире, который лежит за его текстом. Ведь этот странный, выдуманный мир далеко отстоит от мира, привычного нам. Какое-то единое, но почти непредставимое мировоззрение пронизывает собой чуть ли не каждую платоновскую строчку, каждый его абзац. Чтобы как-то ориентироваться в его текстах, необходимо уяснить для себя некоторые исходные предпосылки, на которых этот диковинный мир построен. Читая его тексты, мы порой сталкиваемся с какими-то пугающими странностями, нас настораживают отдельные повороты его речи --">