Нина Михайловна Демурова - О переводе сказок Кэрролла

правильного восприятия. В болгарском издании "Алисы" оригинал Саути был с небольшой подгонкой включен прямо в текст. Стихотворение Саути с наслаждением читает Синяя Гусеница - Алиса же с недоумением вторит ей пародийным "не тем" стихом. Как закономерный итог воспринимается в этом случае последующий диалог.

"- Все неверно, - сказала Гусеница.

- Да, не _совсем_ верно, - робко согласилась Алиса. - Некоторые слова не те.

- Все не так, от самого начала до самого конца, - строго проговорила Гусеница".

В настоящем томе мы сохранили пародируемый "оригинал", перенеся его, однако, в комментарий.

Чтобы передать богатейший пародийный "фон" сказки Кэрролла, О. А. Седакова, принявшая участие в подготовке настоящего издания, написала "исходные" русские тексты для пародируемых Кэрроллом оригиналов. Задача необычайно трудная, особенно и потому, что нередко, помимо всего прочего, приходилось принимать во внимание уже существующие пародийные русские тексты.

Помимо пародий, перед поэтом-переводчиком "Алисы" встают и другие трудности. В конце книги, посвященной странствиям Алисы по Зазеркалью, есть стихотворная загадка, которую задает Алисе Белая Королева. В ней говорится о таинственной "рыбке", которую почему-то невозможно вынуть изпод крышки блюда, на котором она лежит.

"First, the fish must be caught".

That is easy: a baby, I think, could have caught it.

"Next, the fish must be bought".

That is easy: a penny, I think, would have bought it.

"Now cook me the fish!"

That is easy, and will not take more than a minute.

"Let it lie in a dish!"

That is easy, because it already is in it.

"Bring it here! Let me sup!"

It is easy to set such a dish on the table,

"Take the dish-cover up!"

Ah, that is so hard that I fear I'm unable!

For it holds it like glue

Holds the lid to the dish, while it lies in the middle:

Which is easiest to do

U_n-d_i_s_h-c_o_v_e_r the fish, or d_i_s_h_с_o_v_e_r the riddle?

(Разрядка наша. - Н. Д.)

Долгое время комментаторы и толкователи Кэрролла полагали, что это стихотворение - лукавая загадка без ответа, построенная на игре слов, наподобие той, которую задают Алисе "дипломированные" безумцы в главе о Безумном чаепитии.

По этому же пути пошла поначалу и Д. Орловская. Сохранился первый вариант ее перевода этой загадки:

Изловить судака

Очень просто. Любой это может.

Отварить судака

Очень просто. Кухарка поможет.

И в судок положить судака

Очень просто. Чего тут такого?

Положи, посоли да поперчи

В дело готово.

"Принеси судака!"

Это просто. Под силу и детям.

"Вынь его из судка!"

Ах, боюсь, мне не справиться с этим!

Что же проще - подумай слегка

И реши мне задачу

Вынимать с_у_д_а_к_а из с_у_д_к_а

Или просто с_у_д_а_ч_и_т_ь?

(Разрядка наша. - Н. Д.)

Стихотворение получилось непонятное и смешное: русские _судак, судок, судачить_ хорошо вторят английским un-dish-cover и dishcover. Д. Орловская весьма точно передает все построение кэрролловской загадки и лукавый каламбурный вопрос. В этом виде мы и предполагали включить это стихотворение в болгарское издание. Однако, когда работа над книгой была практически закончена, мы узнали, что некий Питер Саклинг из Нью-Йорка предложил в 1960 г. отгадку этого стихотворения. По его мнению, таинственная рыбка, лежащая на блюде под крышкой, есть не что иное, как устрица! Трудно сказать, что именно имел в виду Кэрролл, когда писал это стихотворение. Вполне возможно, что, в отличие от загадки про ворона и конторку, он просто утаил ответ на эту загадку от своих почитателей. Это было бы вполне в его духе!

Как бы то ни было, но Д. Орловская написала новый вариант для этой стихотворной загадки. На этот раз она ориентировала его на возможность ответа. В этом виде оно и вошло в издание 1967 г. и включено в настоящий том {См. с. 219.}.

Возможно, наибольшую трудность для переводчика представляют нонсенсы Кэрролла. Порой их называют по-русски "бессмыслицами"; впрочем, это вряд ли точно передает специфику жанра.

Связанные со старинной английской традицией, уходящей в глубь фольклорного творчества, нонсенсы воспринимаются англичанами как неотделимая часть национального самосознания, как естественная форма образного мышления. Переводчику здесь приходится иметь дело с трудностями двоякого рода литературными и, пожалуй, в еще большей степени, психологическими, - ибо он во многом лишен внутреннего ориентира на родноязычные образцы; у него нет подлинной опоры ни в собственной практике, ни в практике своей аудитории.

"They told me you had been to her,

And mentioned me to him:

She gave me a good character,

But said I could not swim.

He sent them word I had not gone

(We know it to be true):

If she should push the matter on.

What would become of you?

I gave her one, they gave him two,

You gave us three or more; --">