Евгений Валерьевич Лазарев - Анализ тетралогии Ф. Абрамова «Пряслины»

летописные. Летописи были общерусскими (например, «Повесть временных лет», Никоновская летопись и другие) и местными (Новгородские Летописи и другие)» [3].

Сама тетралогия «Пряслины» тоже является своеобразной летописью. В ней имеется присущее летописям хроникальное повествование, писание по годам – по «летам». Далее во вступлении Ф. Абрамов пишет: «1942 год. Незабываемая страда. Она проходила на моих глазах. Но где же главные страдницы, потом и слезой омывшие здешние сенокосы? Ни одной женской надписи не нашёл я на столе. И мне захотелось хоть одну страничку приоткрыть в этой деревянной летописи Пекашина…» [1]. Карасёва указывает на то, что тетралогия «Пряслины» вполне могла бы называться «Пекашинские хроники» [2]. Такая вот местная «Пекашинская летопись».

Ещё тетралогию «Пряслины» роднит с древнерусскими летописями агиографический мотив. Так, в «Повести временных лет» выделяют агиографические произведения: мученическое житие (сказание о двух варягах мучениках), сказание об основании Киево-Печерского монастыря. С этой точки зрения интересна подглавка «Из жития Евдокии-великомученицы» в последнем романе тетралогии Абрамова «Дом» [2].

«Из жития Евдокии-великомученицы» – это своеобразное мини-произведение, входящее в состав романа «Дом» и повествуется в нём о жизни Дунаевых – Евдокии и мужа её Калины Ивановича, прошедших через все передряги Гражданской войны, коллективизации, сталинских репрессий. Тем самым, автор указывает на многострадальное прошлое России. Но пройдя через все трудности, через все испытания эти герои не отрекаются друг от друга, всё так же полагаются на Божью волю. Калина Иванович всё так же придерживается своих жизненных принципов, и его жена Евдокия неотступно следует за своим мужем, куда бы ни бросала его жизнь, осознавая, что это её жизненный путь [2].

В тетралогии вырисовывается ещё один образ мученика – образ Евсея Мошкина – старообрядца, потерявшего на войне двоих сыновей, отсидевшего в лагерях. Отправили его на исправительные работы в лагерь ещё в тридцатые – за распространение религии – а вернулся он в Пекашино только после войны. В романе «Две зимы и три лета» есть эпизод, в котором Евсею Мошкину снова грозит заключение за всё то же распространение религии. Заступились за него жители деревни, начальство решило не отправлять старика опять в лагеря – просто сослали его в другой посёлок. А в романе «Дом» есть эпизод, в котором Евсей Мошкин, находясь в нетрезвом состоянии, угодил в выгребную яму и в ней он три дня и просидел. Михаил проходит мимо, слышит, какие-то голоса из ямы исходят, аж испугался, подошёл к краю и увидел – Евсей Мошкин. Начал его было вытягивать, а Евсей Мошкин запротестовал, не надо вытягивать меня отсюда, это меня Бог наказал за моё пьянство, буду здесь сидеть, и грехи свои замаливать. А Михаил ему говорит, это тебя водка наказала, а если хотел здесь сидеть и грехи замаливать, зачем звал на помощь, молчать надо было. Позвал Михаил мужиков, и начали Евсея вместе вытаскивать. Не выдержало здоровье Евсея, слёг он. А когда к нему доктор приехал и хотел его в районную больницу забрать, Евсей Мошкин сказал ему, не нужно меня никуда забирать, три дня мне осталось прожить, после чего Господь заберёт меня к себе. Как ни отговаривал его доктор, не помогло – старик стоял на своём. Так и оставили его как есть. А на третий день всё и сбылось, как говорил Евсей – чувствовал он, сколько ему дней было отмеряно.

В древнерусских летописных источниках огромное значение имеет метафорический образ «света». Он был заимствован из византийской агиографической литературы. А она, в свою очередь, взяла этот образ из Библии – из книги «Бытие». «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы» [4]. Традиционно христианские святые изображались окружёнными световой каймой, похожей на сияние, что указывало на их богоизбранность. В древнерусской литературе образ света присутствовал там, где прославлялась Святая Русь, где описывались князья, ставшие на защиту своей родины и своей веры, в описании житий святых.

Как указывает Карасёва, мотив света выступает важным компонентом структуры образов в тетралогии «Пряслины». Причём элементы «света» во внешнем облике героев представляют своего рода ключ к открытию их внутреннего мира. Наиболее ярко это можно увидеть в описании героини

--">