Алексей Александрович Маслов - Воля за пределами воли

высокой древности. Прекрасная каллиграфия, великолепный художественный свиток не обязательно должны быть выставлены напоказ. Приведем слова блестящего эстета и художника V века Цзун Биня, описывающего смысл художественного творчества: "Мудрецы и благородные мужи древности возвращаются к жизни в моем воображении, и все интересные вещи сходятся вместе в моем духе и моих мыслях. Что я еще должен делать?

Я оттачиваю свой разум - вот и все.

Что же может быть более важного, чем оттачивать свой разум?"

Только так - "оттачивать свой разум". В китайских текстах зачастую употребляется более точное слово - "полировать", обрабатывать, подобно полировке, поверхности зеркала, дабы оно естественнее отражало реальность, причем не только реальность внешнюю, природно-телесную, но и внутреннюю, скрытую. В этом и есть высший смысл творчества. Момент самовыражения должен быть ускользающе-стремителен, и именно в этой мимолетности, неуловимости состоит высшая ценность мастерства. Оно ускользает снаружи, но остается в вечности, в духовном пространстве бытия.

Мастерство в Китае, которое и было равносильно понятию гунфу, - это восприятие мира, отличного от обыденного. Оно начинается с "прозрения собственной природы" (гуаньсин) благодаря "взиранию внутрь" (нэйгуан). Мир, распадающийся в сознании обычного человека на сотни несвязанных явлений, собирался воедино, и последователь прозревал "целостное Дао" (цюань Дао) и "достигал Единого". Мир приходил в свое изначальное единство, нерасчлененность, суть которого - глобальная Пустота. "Прозрение собственных природных свойств", "своего незагрязненного истинного лика", осознание себя как сверх-бытийного несубстанционального явления (не человека!), разлитого в природной естественности, приводит к ощущению собственной неотличимости от этой глобальной Пустоты. Приводя свой дух в покой и умиротворяя собственную природу, мастер сливается своим пустотным сознанием с Дао, и тогда каждое его движение обретает исключительную ценность, ибо оно и есть воплощение самого Дао, а не механический повтор чьих-то поучений. Лишь у мастера прием исходит из сердца.

Передача традиции в Китае есть всегда передача истины. Ложное не может передаваться, ибо не является Учением, но лишь его формальным исполнением.

ТОТ, КОМУ ПРЕДНАЧЕРТАНО

ВЕРНУТЬСЯ

Возвращение Абсолютного Учителя в каждом последующем поколении учеников - одно из самых мистических явлений в ушу, с трудом понимаемое обычным человеком, хотя это - стержень и нравственный идеал китайской традиции вообще. Как так - если человек умер, погибла его физическая оболочка, тело превратилось в прах, то что "вечно возвращается"? Душа? Дух?

Людям, знакомым с языческой и христианской мистикой, это еще может показаться понятным, хотя некоторые возразят против самого факта возвращения каждой души. Но в ушу не об этом идет речь. Возвращается не просто абстрактный Учитель, возвращается его конкретная личность. Возвращается не только в духе, не только в тождественности помысла и психотипа, но и в конкретных чертах лица.

У конфуцианских философов, например, мы встречаем замечательные пассажи о том, как, услышав древнюю музыку, человек видит в мельчайших подробностях лик того, кто се сочинил, хотя ему никогда не приходилось воочию сталкиваться с автором музыки, жившим за два-три столетия до этого.

Мастер тайцзицюань Ян Чэнфу говорил, что, когда он начинает делать комплекс тайцзицюань, рядом появляется Чжан Саньфэн (образ? лик? реальность?), который обучает и поправляет его.

Создатель стиля багуачжан Дун Хайчуань учился у даосских небожителей, которые появлялись лишь в момент тренировки, причем он ясно видел их облик, одежды, мог описать даже тембр голоса - "низкий и медленный, очень глубокий".

И еще одна история из анналов ушу.

Однажды великий мастер синъицюань Го Юньшэнь собрал своих учеников и сообщил: "Сегодня я решил, что мой путь на земле завершен и я покину вас". Ученики были потрясены решением мастера умереть - умереть так просто и обыденно, при полном здоровье - и принялись уговаривать Го Юньшэня не покидать их. Го, усмехнувшись, заметил: "Напрасно печалитесь. Пока вы занимаетесь этим искусством - я буду жив".

Значит, учителю суждено возвращаться явно и неявно, и как образ, и как реальная личность, как иллюзия присутствия, и как доподлинная личность. В этом - величайший мистический факт передачи ушу.

--">