Николай Федорович Дубровин - Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

покорствующих от противящихся, предают всех без разбора ужаснейшим истязаниям и мучительной смерти и тем самым подвергаются страшной анафеме, правосудному гневу и мщению Божиему, и в ожидании адских мучений не избегнут и на земле достойного им наказания.

Из церкви А.И. Бибиков отправился в дом предводителя к собравшемуся дворянству.

– Зло возрастает до крайности, – сказал он, – и злодейство изменников вышло изо всех пределов. Всякому истинному верноподданному должно стараться о прекращении сего зла.

Представив опасность, которая угрожает семействам и имуществу от своеволия мятежников, Бибиков напомнил, что первый долг дворянина – жертвовать не только всем имением своим, но и жизнью для спасения и пользы отечества. Он выразил уверенность, что каждый из присутствующих поможет ему в усмирении возникшего восстания. Дворянство отнеслось с полным сочувствием к словам главнокомандующего.

– Готовы мы, – говорили присутствующие, – за императрицу и отечество жертвовать не только имением своим, но и своей жизнью, так как и предки наши всегда пребыли государю и отечеству в непоколебимой верности.

В тот же день дворянство определило составить из своих собственных людей и своим иждивением вооруженный конный корпус:, для чего собрать с каждых двухсот душ по одному человеку и снабдить их всем необходимым, а для вооружения собираемого ополчения генерал-аншеф Бибиков приказал выдать старые драгунские палаши и пистолеты из Казанского комиссариата. Сбор ополчения был распространен не только на собравшихся дворян, но и на тех, которые не были в собрании, «дабы не лишить и отсутственных дворян такового ж как и нашего усердия и ревности к поспешествованию общего блага»^[14]. Командование корпусом было поручено родственнику Бибикова, оберштер-кригс-комиссару генерал-майору Ларионову^[15], и в помощь ему, для занятия штаб– и обер-офицерских должностей, вызваны были охотники. Все эти лица 5 января собрались на совещание, «и имея о содержании оного корпуса в воинской дисциплине и строевом порядке рассуждение, согласно положили: для лучшего командования оным корпусом, дабы каждый из нас знал свою должность и отправлял ее добропорядочно и с хорошим успехом, начать следующим исполнением. Как шеф, так и все штаб– и обер-офицеры при дворянском своем корпусе служить пожелали из собственного ревностного усердия, то и не остается нам ничего более о себе сказать, как единственно посвятить жизнь нашу в услугу ее величеству и отечеству, содержа в памяти нашей данную нами Всемогущему Богу в верности службы клятву».

«Сей корпус надежно быть может до 300 человек рядовых, то и разделяется он на три компании, при которых должности наши разделяются следующим образом: шеф командует всем корпусом, так как воинская диспозиция и от его высокопревосходительства генерал-аншефа А.И. Бибикова повелено будет, а прочие штаб– и обер-офицеры принять могут на себя вообще имя товарища, но точно по старшинству^[16]. Что же касается унтер-офицеров и капралов, то дворянство просило назначить их из прибывших в Казань эскадронов Изюмского гусарского полка.

Не ограничиваясь принятием мер к скорейшему сформированию корпуса, дворянство Казанского уезда пожертвовало войскам шубы, сукна на теплые чулки, лошадей для гусарских эскадронов и просило Бибикова, чтоб он чрез предводителей дворянства пригласил всех остальных дворян Казанской губернии принять участие в составлении такого же ополчения. Разосланные Бибиковым пригласительные письма оказали свое действие.

Прежде всего казанский магистрат, следуя примеру дворянства, выразил желание сформировать один конный эскадрон гусар на своем «иждивении и содержании»^[17], а в половине января А.И. Бибиков получил ответные письма от предводителей дворянства симбирского, свияжского и пензенского. При этом прокурор Пензенской провинции и предводитель пензенского дворянства Чемесов, «по неимению по городу Петровску у благородного дворянства предводителя, потому что их в Петровском уезде жительство имеет самое малое число (всего пять человек)», донес, что дворяне готовы поставить с каждых 200 душ по одному человеку, всего 11 человек с ружьем и продовольствием^[18].

«Усердие казанского дворянства меня обрадовало, – писала Екатерина Бибикову^[19], – сей образ мыслей прямо есть благороден».

Довольная «прямо дворянскими поступками казанского --">