Игорь Олегович Тюменцев - Смутное время в России в начале XVII столетия: движение Лжедмитрия II

событиях того времени и Смуты в целом.

Движение Лжедмитрия II и его роль в событиях Смуты неоднозначно оценивались в литературе. В XVIII — первой половине XIX в. в отечественной историографии господствовало представление, что движение Лжедмитрия II в 1607–1610 гг. являлось частью стихийного народного бунта, «безумного и беспощадного», который произошел из-за вмешательства внешних врагов, заславших в страну самозванцев^[2]. Во второй половине XIX в., не без влияния работ польских историков^[3], возобладал взгляд на Смуту как на конфликт, порожденный внутренними причинами. Историки пришли к выводу, что Лжедмитрий II был ничтожной личностью — игрушкой в руках выдвинувших его и собравшихся под его знаменами «противуобщественных сил»^[4]. В.О. Ключевский и С.Ф. Платонов пришли к заключению, что Смута являлась социальным конфликтом, вызванным глубоким экономическим кризисом конца XVI — начала XVII в. и неравномерным распределением в обществе государственных повинностей. Историки полагали, что разные социальные слои русского общества вступали в Смуту не сразу, а постепенно. Сначала вспыхнула политическая борьба в верхах, вследствие пресечения династии. Затем, после «келейного» возведения на трон кучкой аристократов «боярского царя» Василия Шуйского против него выступило «среднее боярство», «столичное дворянство и приказные дельцы». Они возродили призрак самозванца, во имя которого поднялось провинциальное дворянство, а за ними — податное население и казаки. Движение, знаменем которого был Тушинский вор, согласно предложенной исследователями схеме, хотя и было полурусским-полупольским, стало апогеем социальной борьбы — восстанием «общественного низа против высших классов». Иноземцы, служившие Лжедмитрию II, были наемниками, но действовали с тайного одобрения польского правительства. Смута, по мнению В.О. Ключевского и С.Ф. Платонова, разрушила государственный строй, но не национальное и религиозное единство русского народа. Иноземцы и казаки постепенно «вразумили» все слои русского общества, и они были вынуждены объединиться для своей защиты. В.О. Ключевский считал, что это произошло после смерти Лжедмитрия II в 1611 г. С.Ф. Платонов пришел к заключению, что перерастание социальной борьбы в национально-освободительную произошло раньше, еще в 1608–1610 гг. В результате Смуты, по его мнению, в выигрыше оказались средние общественные слои, а в проигрыше — верх, старое боярство, и низ — казачество^[5].

Советские историки поначалу были убеждены, что в начале XVII в. в стране имела место «казачья или крестьянская революция», аналогичная «Великой крестьянской войне» в Германии. Они видели в Лжедмитрии II «вождя социальных низов», который выступил с программой «общественного переворота». Народное движение против приверженцев самозванца в Замосковье и Поморье они оценивали как контрреволюционное^[6]. В 30–40-е годы XX в. страдавшие схематизмом и модернизацией ранние марксистские трактовки Смуты сменила проникнутая сталинскими идеями концепция И.И. Смирнова. Выполнив капитальное исследование, историк пришел к выводу, что восстание И.И. Болотникова было первой крестьянской войной, основными движущими силами которой являлись крестьяне, холопы, казаки и мелкие служилые люди по прибору. Движения Лжедмитрия I и Лжедмитрия II историк вслед за многими коллегами рассматривал как «скрытую иностранную интервенцию» Речи Посполитой против России^[7]. В результате Смута перестала рассматриваться как единый комплекс событий, а сам термин был отвергнут как «буржуазный».

Исследования отдельных периодов и сюжетов Смуты, проведенные в 50–60-х годах XX в., показали, что события 1607–1610 гг. нельзя сводить к «скрытой интервенции» и освободительному движению русского народа. В войне правительственных сил и приверженцев Лжедмитрия II явно просматривались социальные черты^[8]. Обнаружились новые факты, свидетельствующие, что правящие круги Речи Посполитой не были причастны к авантюре Лжедмитрия II и что об их вмешательстве в русские дела нельзя говорить ранее появления в стане самозванца Я. Сапеги^[9]. В ходе бурной дискуссии по проблемам истории крестьянских войн А.А. Зимин предложил рассматривать Смуту как крестьянскую войну, которая началась в 1603 г., достигла кульминации в 1606–1607 гг. и после длительного спада завершилась в 1614–1618 гг.^[10]

Дискуссия о крестьянских войнах помогла --">