Вольфганг Викторович Акунов - Гунны — страх и ужас всей Вселенной

пригибались к холкам своих низеньких косматых лошадей, что конь и всадник представлялись взору римлян (а точнее – преимущественно «варваров» на римской службе, ауксилиариев), в испуге наблюдавших за их приближением с высоты лимеса, одним целым. Ибо почти не отличались друг от друга. Ни своим зловещим, безобразным внешним видом, ни движениями. Настоящие кентавры! Эти кентавры надвигались на оцепеневших римских пограничников неотвратимо, как сама судьба. Как неумолимый фатум, страшный даже для богов. Верхом на низкорослых и мохнатых лошадях. Мгновенно разделяясь на отдельные отряды для преодоления препятствий. Обходя и обтекая их, словно живой поток. Соединяясь вновь и снова рассыпаясь, с такой непостижимой скоростью, что человеческий взгляд не успевал следить за их передвижениями. Римский гарнизон был давно поднят по тревоге. Сотни пар человеческих глаз с тревогою взирали на широкую гладь спокойно несшей свои воды в этой местности реки. Данубий-Истр, сегодняшний Дунай, чей южный, римский, берег охраняли пограничные войска-лимитанеи, на протяжении столетий защищал империю «потомков Ромула» от разорительных набегов всевозможных «варварских» племен. Чувство тревоги, охватившее римских ауксилиариев, никак не проходило. Хотя они снова и снова утешали себя мыслью о нерушимости границ Римской мировой державы, символизируемой шаром в левой руке римских императоров и в когтях орлов на боевых значках всегда победоносных (как считалось официально) римских легионов. Казалось, римляне видели какой-то страшный сон. Весь северный берег Истра заполнили бесчисленные чужеземные «кентавры». Черно-серая, как грозовая туча, и приземистая лава коренастых всадников, слившихся со своими долгогривыми, косматыми конями. Эта туча обрушилась широким фронтом в воды вышедшего от такой неисчислимой массы конников из берегов Данубия. Глухо заклокотала вспенившаяся, вспучившаяся на глазах римлян река. Они в недоуменьи наблюдали за неторопливо разворачивающимся перед ними невиданным действом. Нашествие сил преисподней! Римляне в тягостном оцепенении беспомощно взирали на него из-за казавшегося теперь столь хлипким частокола с высоты ставшего вдруг столь ненадежным вала, укрепленного редкими сторожевыми башнями. И понимали, что пришла беда. Что она все ближе. И что ее не отвратить…

«Этот гибельный народ жесток, жаден, дик выше всякого описания и может назваться варваром между варварами» – так писал, в своем панегирике римскому императору Анфимию (Анфемию, Антемию) – ретроспективно – о первом появлении гуннских завоевателей в нижнем течении Истра-Данубия римский патриций (патрикий), бывший префект «Вечного Города» – Первого (Ветхого, или, по-церковному – Старейшего) Рима на Тибре, епископ Арвернский, зять западно-римского императора Авита, ученый, поэт и мастер эпистолярного жанра Гай Солий Аполлинарий Модест Сидоний – в историю его имя вошло в сильно урезанном виде – Аполлинарий Сидоний. Сидонию было всего 23 года, когда в грандиозной «битве народов» на Каталаунских полях (высотах) в его родной Галлии в 451 г. п. Р.Х., был, вроде бы, положен конец гуннскому кошмару. Или, точнее, отсрочен неминуемый, как столь многим казалось, конец света. Страшный суд, который предвещало или, точнее, возвещало пришествие гуннских агрессоров. Вообще-то гунны были впервые упомянуты среди народов, мирно кочевавших на территории нынешней Южной России, еще в 160 г. п. Р.Х. ученым греком Дионисием Периегетом, а в 175–182 гг. п. Р.Х. – известным астрономом и географом из римского Египта Клавдием Птолемеем, автором геоцентрической картины мира. Но, до тех пор, пока гуннские варвары мирно кочевали где-то «в попе мира» (как выражается современная «продвинутая» молодежь), а, выражаясь более высоким стилем, на задворках Ойкумены (если говорить по-гречески)! – или же Экумены (на латыни), ими никто из «цивилизованных» граждан «Златого Рима», «Рома Ауреа», не интересовался. Кроме, разве что, узких специалистов, вроде вышеупомянутых географов. Все детство и юность Сидония прошли под знаком этого неотвязного кошмара. Под знаком исходившей от гуннов смертельной угрозы, весь масштаб которой обитатели прожившего несколько столетий под защитой римской власти античного мира просто не способны были осознать.

«Даже детские лица носят печать ужаса» – писал Аполлинарий о гуннах в своем панегирике. «Круглая масса, оканчивающаяся углом, круглый безобразный --">