Лешек Колаковски - Семнадцать "или" и другие эссе

женщиной, была смелее, и потому, что в этом деле именно она должна была взять на себя акт отречения. «Родишь ребенка от моей служанки Агари», - промолвила она. Аврам с облегчением перевел дух. Он вовсе не был героем и обрадовался, что предложение было сделано не им. Не будь он таким малодушным, он бы сам его сформулировал, не подвергая жену унижению первого слова. Не следовало ему трусливо избегать упрека в эгоизме. По крайней мере, мог бы поставить жену в известность, что она стала жертвой его грубой похоти (ведь она знала, что он давно уже вожделеет к Агари). А так Саре пришлось по собственной инициативе отпускать ему грех и вводить во искушение. Ведь египтянка Агарь была самой красивой девушкой в долинах Евфрата.

Решение Сары вовсе не было спонтанным душевным порывом или жестом великодушия. Оно было вызвано исключительно ее приблизительным представлением о том, что такое семья. Сара знала, что Бог заповедал человеку продолжать свое существование в детях. Если не реализовать этот принцип, семья не существует, не реализует своей сущности. Таким образом, речь шла о согласовании существа и существования, общей природы семьи - с конкретным единичным явлением, а именно парой: Аврам-Сара. Кроме того, Сара знала, что бездетный Аврам станет, в конце концов, посмешищем для знакомых и предметом публичного презрения, что в результате ненормальной ситуации может поколебаться его социальный статус. Но ею двигал даже не страх перед осмеянием мужа. Ею руководило сознание всеобщей обязанности, чистая потребность соответствовать общепринятой норме, и ее беспокоил тот факт, что существование не отвечает сущности, что ее семья не реализует заповеди: «Плодитесь и размножайтесь». Таким-то образом общее одержало победу над частным.

Неподвижная, без единой слезы, вглядываясь в звезды, лежала Сара на траве рядом с шатром, где ее муж, невменяемый от блаженства, овладевал несравненным телом Агари. Ночь была холодной, долгой, бесконечной, но для Аврама она длилась один миг, в то время как Сара значительно постарела.

А потом произошло то, что легко можно было предвидеть. Агарь была девушкой доброй, но наивной и довольно тщеславной. Она не поняла миссии, которую возложила на нее судьба.

Ночь, проведенная с Аврамом и неоднократно повторенная, была для нее только ночью наслаждения, но не исполнением тяжелого долга - как для Сары. (Аврам занимал двойственную позицию: он хоть и исполнял долг, но видел в этом привлекательные стороны). В системе исполнения закона Агарь была лишь пассивным орудием, лишенным осознания своей роли. Ее сознание было свободным от общего знания. Она пользовалась законом, чтобы испытать непосредственное удовольствие, ее мотивы были индивидуальными и связанными с текущим моментом.

Но Агарь знала, что иметь детей - это хорошо. Поэтому она, вместо того, чтобы скромно исполнять свою роль, гордо демонстрировала растущий живот и, где только могла, выставляла напоказ ожидаемое материнство. Она прибегала к мелким намекам и жестам, давая почувствовать свое превосходство несчастной хозяйке, чья самоотверженность подвергалась все большим испытаниям. Аврам поначалу ходил гордый, как будто совершил трудный подвиг, но атмосфера в доме стала накаляться, и он стал убегать из дома, чтобы не встревать в бабские свары.

В конце концов, обида и раздражение Сары вырвались наружу. В приступе долго сдерживаемой ярости и жажды мщения, она потребовала у Аврама сатисфакции.

Аврам, как все, о ком говорят «настоящий мужчина», был законченным трусом. Он только и умел, что размахивать мечом, находясь в фанатичной толпе верующих. Но он никогда не умел справляться с жизненными конфликтами и трусливо избегал всякой инициативы, сваливая на других принятие трудных решений. Такой уж у него был характер. Слыша истерические крики жены, глядя на припадок ее необузданной ненависти, он пробормотал: «Да ведь Агарь - твоя служанка, можешь делать с ней, что хочешь, я не собираюсь вмешиваться в ваши дела, что бы с ней ни случилось, меня это не касается».

Сара только и ждала этого позволения. Вечером того же дня беременная Агарь, осыпаемая грязью жестоких прозвищ, вся в синяках, униженная и оскорбленная, громко рыдая, убежала из дома своих работодателей. Таким образом, душевный порыв одержал, в конце концов, победу над законом, существо взбунтовалось против сущности, индивидуальное одержало победу над общим. Когда --">