Герман Гессе , Василий Васильевич Розанов , Бертран Рассел , Платон , Георг Вильгельм Фридрих Гегель , Клайв Стейплз Льюис , Зигмунд Фрейд , Карл Маркс , Фридрих Энгельс , Аврелий Августин (Августин Блаженный) , Николай Фёдорович Фёдоров , Владимир Ильич Ленин , Бахаулла , Фрэнсис Бэкон , Дитрих Бонхеффер , Виктор Франкл , Эрих Фромм , Бенжамен Констан , Арнольд Джозеф Тойнби , Франсуа де Ларошфуко , Мишель Монтень , Фридрих Вильгельм Ницше , Эразм Роттердамский , Николай Александрович Бердяев , Арон Борисович Залкинд , Абу Али ибн Сина (Авиценна) , Донасьен Альфонс Франсуа Альфонс Франсуа де Сад (маркиз) , Карен Хорни , Стендаль , Жан-Поль Сартр , Ватсьяяна Малланага , Владимир Сергеевич Соловьев , Пьер Тейяр де Шарден , Семен Людвигович Франк , Блез Паскаль , Александра Михайловна Коллонтай , Франсуа Рене де Шатобриан , Фридрих Шлегель , Новалис , Бенедикт (Барух) Спиноза , Люк де Клапье де Вовенарг , Джон (2) Локк (философ) , Инесса Федоровна Арманд , Жан де Лабрюйер , Апостол Павел , Абдул-Баха , Жюльен Офре де Ламетри , Готфрид Вильгельм Лейбниц , Антуан Ривароль , Жозеф Жубер , Франц Ксавер фон Баадер , Йозеф Гёррес , Августин Сметана , Эдуард Шпрангер , Мо-цзы , Хань Фэй-цзы , Ян Гус , Диоген Синопский , Кратет Фиванский , Ян Коллар - Философия любви. Книга 2

делают всё ради такой бессмертной славы об их добродетели, и, чем люди достойнее, тем больше они и делают. Бессмертие — вот чего они жаждут.

Те, у кого разрешиться от бремени стремится тело, — продолжала она, — обращаются больше к женщинам и служат Эроту именно так, надеясь деторождением приобрести бессмертие и счастье и оставить о себе память на вечные времена. Беременные же духовно — ведь есть и такие, — пояснила она, — которые беременны духовно, и притом в большей даже мере, чем телесно, — беременны тем, что как раз душе и подобает вынашивать. А что ей подобает вынашивать? Разум и прочие добродетели. Родителями их бывают все творцы и те из мастеров, которых можно назвать изобретателями. Самое же важное и прекрасное — это разуметь, как управлять государством и домом, и называется это уменье рассудительностью и справедливостью. Так вот, кто смолоду вынашивает духовные качества, храня чистоту и с наступлением возмужалости, но испытывает страстное желание родить, тот, я думаю, тоже ищет везде прекрасное, в котором он мог бы разрешиться от бремени, ибо в безобразном он ни за что не родит. Беременный, он радуется прекрасному телу больше, чем безобразному, но особенно рад он, если такое тело встретится ему в сочетании с прекрасной, благородной и даровитой душой: для такого человека он сразу находит слова о добродетели, о том, каким должен быть и чему должен посвятить себя достойный муж, и принимается за его воспитание. Проводя время с таким человеком, он соприкасается с прекрасным и родит на свет то, чем давно беремен. Всегда помня о своем друге, где бы тот ни был — далеко или близко, он сообща с ним растит свое детище, благодаря чему они гораздо ближе друг другу, чем мать и отец, и дружба между ними прочнее, потому что связывающие их дети прекраснее и бессмертнее. Да и каждый, пожалуй, предпочтет иметь таких детей, чем обычных, если подумает о Гомере, Гесиоде и других прекрасных поэтах, чье потомство достойно зависти, ибо оно приносит им бессмертную славу и сохраняет память о них, потому что и само незабываемо и бессмертно. Или возьми, если угодно, — продолжала она, — детей, оставленных Ликургом в Лакедемоне, — детей, спасших Лакедемон и, можно сказать, всю Грецию. В почете у вас и Солон, родитель ваших законов, а в разных других местах, будь то у греков или у варваров, почетом пользуется много других людей, совершивших множество прекрасных дел и породивших разнообразные добродетели. Не одно святилище воздвигнуто за таких детей этим людям, а за обычных детей никому еще не воздвигали святилищ.

Во все эти таинства любви можно, пожалуй, посвятить и тебя, Сократ. Что же касается тех высших и сокровеннейших, ради которых первые, если разобраться, и существуют на свете, то я не знаю, способен ли ты проникнуть в них. Сказать о них я, однако, скажу, — продолжала она, — за мной дело не станет. Так попытайся же следовать за мной, насколько сможешь.

Кто хочет избрать верный путь ко всему этому, должен начать с устремления к прекрасным телам в молодости. Если ему укажут верную дорогу, он полюбит сначала одно какое-то тело и родит в нем прекрасные мысли, а потом поймет, что красота одного тела родственна красоте любого другого и что если стремиться к идее прекрасного, то нелепо думать, будто красота у всех тел не одна и та же. Поняв это, он станет любить все прекрасные тела, а к тому одному охладеет, либо сочтет такую чрезмерную любовь ничтожной и мелкой. После этого он начнет ценить красоту души выше, чем красоту тела, и, если ему попадется человек хорошей души, но не такой уж цветущий, он будет вполне доволен, полюбит его и станет заботиться о нем, стараясь родить такие суждения, которые делают юношей лучше, благодаря чему невольно постигнет красоту нравов и обычаев и, увидев, что все это прекрасное родственно между собою, будет считать красоту тела чем-то ничтожным. От нравов он должен перейти к наукам, чтобы увидеть красоту наук и, стремясь к красоте уже во всем ее многообразии, не быть больше ничтожным и жалким рабом чьей-либо привлекательности, плененным красотой одного какого-то мальчишки, человека или характера, а повернуть к открытому морю красоты и, созерцая его в неуклонном стремлении к мудрости, обильно рождать великолепные речи и мысли, пока наконец, набравшись тут сил и усовершенствовавшись, он не узрит того единственного знания, которое касается прекрасного, и вот какого прекрасного… Теперь, — сказала --">