Лешек Мошинский - Современные лингвистические методы реконструкции праславянских верований

филологического, — это более или менее вероятная гипотеза. Любое этимологическое исследование должно пройти историко-филологическую проверку, любое филологическое исследование нуждается в поддержке этимологии. Этимологические исследования отображают первоначальное состояние, выведенное на основании сравнительного языкознания, филологические исследования, опираясь на письменные тексты, дают состояние, близкое (по времени) христианизации, но следует помнить, что многие тексты дидактического душеспасительного характера могут содержать данные, с одной стороны, неполные или случайные, с другой — их может отличать (и притом наверняка) дидактическая тенденциозность. Между одним и другим изображаемым состоянием пролегает огромный период времени: от трех до четырех тысяч лет духовной эволюции праславян. Соединить эти две картины в одну логичную последовательность нелегко, отсюда и возможность большого расхождения взглядов.

Языковедам это в общем известно. Неязыковеды (а духовной и религиозной жизнью праславян интересуются представители разных дисциплин), использующие результаты лингвистических исследований, в большей степени подвержены риску слишком упрощенного обобщения одного из этих двух методов исследования как всего языкознания. Притом, что этимология и филология образуют в совокупности науку о языке, они все же представляют два различных направления исследования, как, например, археология и история.

Перевел с польского О. Н. Трубачев

Примечания

1

В рецензии на мою книгу (см. примечание 2) он подчеркивает это неоднократно: «исследуя старую религиозную терминологию и через нее — более древнее состояние культуры, мы нередко рискуем модернизировать и подгонять под свой собственный (христианский) способ видения многое из исследуемого. Что и случилось с Мошинским» (с. 7); излагая при критическом разборе моего взгляда на праслав. *rajь свой собственный, он делает соответствующий акцент: «Иначе мы получим не реконструкцию праславянского состояния, а скорее иррадиацию собственного христианского сознания на собственные научные представления» (с. 8), и, наконец, резюмирует: «что мы получили в его книге, это, собственно говоря, дохристианская славянская религия глазами доброго христианина, и это его благочестивое приношение, похоже, уже в силу одного этого сужения поля зрения отвечает не всем требованиям науки» (с. 11).

(обратно)

2

Trubačev O. N. Überlegungen zur vorchristlichen Religion der Slaven im Lichte der slavischen Sprachwissenschaft // ZfslPh, Bd. 54, 1, 1994, 1—20, а также: Трубачев O. H. Мысли о дохристианской религии славян в свете славянского языкознания (по поводу новой книги: Leszek Moszyński. Die vorchristliche Religion der Slaven im Lichte der slavischen Sprachwissenschaft. Böhlau Verlag. Köln: Weimar; Wien, 1992) // ВЯ. 1994. №6. 3—15.

(обратно)

3

При ссылках на Трубачева я применяю сокращение Рец., если ссылка относится к рецензии, опубликованной в русской версии, и сокращение Этн., если речь идет о его цитируемой здесь книге.

(обратно)

4

Выраженное здесь мнение, будто я в своих исследованиях применял метод Жоржа Дюмезиля, ничем не обосновано. Я не принял его теорию о трехчастной структуре как общества, так и мира верований праиндоевропейцев, якобы делящихся на жрецов, воинов и земледельцев, равным образом не применяю я его метод переноса результатов этнографических исследований из современности в праиндоевропейское прошлое. Метод Дюмезиля я обсуждаю критически на с. 16—17 моей книги.

(обратно)

5

Уже само по себе определение праславянского словарного состава представляет немалые трудности. О разных результатах этого я пишу в своей рецензии на начальные тома двух одновременно издаваемых этимологических словарей праславянского языка: в Кракове — под редакцией Ф. Славского и в Москве — под редакцией О. Н. Трубачева (Moszyński L. Dwa nowe słowniki etymologiczne języka prasłowiańskiego // RSI. T. XXXVIII. Cz. 1. 1977. 105—115).

(обратно)

6

Предъявленный мне Трубачевым упрек (Рец., с. 4) в том, что я будто бы принял теорию балтийского происхождения славянского имени Vеlesъ, а затем предположил его кельтское происхождение, основан на недоразумении. На с. 11, 29—30, 43 я только реферирую теории некоторых исследователей, а не собственные взгляды по этому вопросу.

(обратно)

7

Фонетические трудности вынуждают Трубачева принять двоякую исходную форму: *velesъ — *velsъ. Однако в праславянском словарном составе нет других --">