Лев Колодный - Москва в улицах и лицах

присылать войска из Петербурга, создавать комиссию, чтобы навести порядок, арестовать "доносителя"-грабителя, воздать ему по заслугам.

Волхонка упиралась в средние века в Чертольские ворота Белого города. По ручью и часть улицы называлась Чертольской. Набожный царь Алексей Михайлович переименовал ворота и улицу в честь иконы Пречистой Божьей Матери, но восторжествовала Волхонка.

Ее не переименовывали при советской власти, скорой на такие новшества. Трудно в это поверить, но факт. При советской власти, с 1917 по 1991 год, не построили на Волхонке ни одного здания! Но поломали изрядно. Первый разгром произошел, когда сооружали новый Большой Каменный мост. Второй случился в печальный для Москвы 1972 год. Тогда над древним городом пронесся шквал, уничтоживший много замечательных строений. У городских властей не было средств отремонтировать ветхие дома, представавшие на пути, которым должен был проследовать с аэродрома в Кремль президент США Ричард Никсон. Чтобы ему на глаза не попадали руины, все строения на Боровицкой площади и в начале Волхонки, где должна была проследовать машина с высоким гостем, разрушили. А пустыри засадили травой и деревьями.

С тех пор улица пугает прохожих пустырями. Она начинается по обеим сторонам доходными 4-5 этажными домами, появившимися в начале ХХ века. На углу с Ленивкой дом 1904 года, отдавший пешеходам первый этаж, превращенный в тротуар. За ним на Волхонке, 9, находится трехэтажное здание, появившееся на месте сломанного строения усадьбы Нарышкиных в 1878 году. На фасаде водружена мемориальная доска с надписью: "В этом доме жил в 1824 - 1856 годах известный русский художник Василий Андреевич Тропинин". Но надпись ошибочная, нуждается в уточнениях и поправке.

Самый популярный портретист Москвы пушкинской поры жил с 1832 года за этим домом в дворовом строении, Ленивка, 3. Отсюда из окна квартиры Тропинина открывался вид на Кремль. На фоне окна, где виднеются башни и дворцы, художник создал известный автопортрет с тростью и мольбертом. До этого квартира и мастерская Тропинина помещались на Волхонке, 11, в сохранившемся доме, появившемся в 1811 году. Тогда им владел полковник Н.П.Воейков. Его герб с инициалом на латыни W, первой буквой фамилии, сохранился на фасаде, поменявшем одежду в эпоху эклектики. Сюда приходил позировать Александр Пушкин, задумавший подарить портрет другу. Поэт встречался несколько раз с академиком живописи, бывшим крепостным, получившим свободу на 43-м году жизни!

Тропинин сделал два эскиза, этюд - и на их основе написал "домашний портрет" Пушкина в халате, с перстнем-талисманом на пальце, подаренным ему княгиней Екатериной Воронцовой на память об их любви. О ней напоминают стихи, напечатанные после смерти поэта:

Храни меня, мой талисман,

Храни меня во дни гоненья,

Во дни раскаянья, волненья:

Ты в день печали был мне дан...

"Сходство портрета с подлинником поразительно", - писал журналист Николай Полевой в "Московском телеграфе", хотя, на его взгляд, живописцу не удалось совершенно схватить быстроты взгляда и живого выражения лица. Портрет украли. Лишь спустя многие годы после убийства Пушкина он выплыл на прилавке антикварного магазина, откуда в конце концов попал в музей.

(У Тропинина был в наш век страстный поклонник, как сейчас говорят, фанат. Всю жизнь собирал его картины Феликс Вишневский, сын последнего председателя Московского художественного общества Евгения Вишневского. От него унаследовал Феликс Евгеньевич талант коллекционера. Как он мне рассказал, в первую годовщину революции, в 1918 году, в Москве новая власть открывала в один день сразу десять "пролетарских музеев"! В десять особняков свезли национализированные произведения искусства из частных собраний. На один из таких вернисажей Евгений Вишневский привел сына и в тот день подарил ему портрет Тропинина, заронив в душу искру собирательства.

У коллекционера революция отняла наследство. Феликс Вишневский на гроши советского служащего покупал, выменивал холсты, пылившиеся на чердаках, в подвалах, на дачах, висевшие на стене над умывальником... Двести картин Тропинина и художников его времени подарил Москве коллекционер, сумевший при социализме, рискуя быть посаженным в тюрьму как спекулянт, создать музей.

Он угощал меня чаем в квартире над музеем, где я увидел "Святое семейство" Пантормо, "Марию Магдалину" Джампертино. И написанную на маленькой доске, как икона, картину Дюрера. Она --">