Генри Чарльз Ли , А. Лактионов , Лев Карсавин , Николай Осокин , Александр Веселовский - История ересей

как старших и мудрых братьев, хранящих нить некоей, уже неизвестной нам традиции.

Однако самой знаменитой ветвью этой традиции стали-таки альбигойцы — и из-за связи своей истории с возникновением инквизиции, доминиканского и францисканского орденов, и из-за героической, чисто рыцарско-средневековой борьбы, на которую оказались подвигнуты местные виконты, бароны, графы и даже три короля — французский, арагонский и английский. Альбигойские войны не являются историей сугубо религиозных противоречий, они вплетены в общую историю культуры того времени, они прямо связаны с процессом складывания французской нации и французского государства»^[2].

Интеллектуальный климат Европы VII–IX вв. формировало противостояние христианства исламу, проникавшему в христианский мир через свои мавританские оплоты на Иберийском полуострове. Отражением этого противостояния является, в частности, «Песнь о Роланде» — героический эпос франков, повествующий о подвиге вассала короля Карла, остановившего сарацин в Ронсевалльском ущелье. В испанской традиции эти времена мифологизированы в образах героев Реконкисты — постепенного отвоевывания у мавров захваченных теми испанских (христианских) земель. С победой над врагом внешним христианство сосредоточилось на подавлении врагов внутренних, угрожавших «еретической скверной» самой сути христианского вероучения. Для борьбы с еретиками организовывались крестовые походы, прежде объявлявшиеся исключительно против «неверных», то есть мусульман, и была создана специальная организация — святая инквизиция. Как писал Генри Чарльз Ли, «существованию католической церкви угрожала страшная опасность, несмотря на то, что события последних ста пятидесяти лет сделали ее владычицей всего христианского мира. В истории нет другого примера более полного торжества разума над грубой силой. В эпоху смут и кровавых битв гордые воины должны были склониться перед служителями алтаря, которые не располагали никакой материальной силой и все могущество которых основывалось на внутреннем сознании верующих. Церковь представляла абсолютную монархию. Спасение всякого верующего зависело от его повиновения церкви, от его готовности поднять оружие на ее защиту; и это верование в эпоху, когда вера руководила всеми поступками людей, породило духовный деспотизм, подчинивший все воле тех, в чьих руках он находился»^[3].

Этот «духовный деспотизм» в XI–XIII столетиях преобразился в деспотизм политический, подтверждением чему стали крестовые походы против еретиков, организованные Папским престолом. Именно поэтому интеллектуальную историю Европы этого времени следует рассматривать прежде всего как историю политическую, точнее, как историю политического утверждения на европейском континенте идеологической (религиозной) парадигмы.

* * *

В настоящее издание включены работы выдающихся отечественных историков и исследователей Л. П. Карсавина, Н. А. Осокина, А. Н. Веселовского, а также фрагмент из капитального труда Г. Ч. Ли «Инквизиция». Все работы печатаются в современной орфографии и сопровождаются историческим комментарием.

Лев Карсавин ОЧЕРКИ СРЕДНЕВЕКОВОЙ РЕЛИГИОЗНОСТИ

Публикуемая работа Л. П. Карсавина — избранные главы из магистерской диссертации «Очерки религиозной жизни Италии XII u XIII веков»(опубликована в 1912 г., защищена в 1913 г.). При написании этой книги Карсавин активно пользовался материалами итальянских архивов — в Италии он находился в «творческой командировке» с 1910 по 1912 год. Позднее, в 1915 году, Карсавин опубликовал исследование «Основы средневековой религиозности в XII–XIII вв., преимущественно в Италии», продолжавшее тему «Очерков» и защищенное в качестве докторской диссертации (1916).

ИТАЛЬЯНСКИЕ КАТАРЫ

1. В религиозном развитии средневековья катары занимают своеобразное положение. Манихейство возникло рано на почве слияния гностико-христианских мифа и догмы с восточными элементами. Вплоть до XII века оно живет собственною своею жизнью, принимая различные формы, но оставаясь верным своей природе, не изменяя своей догме и старому ритуалу первых веков христианства, развиваясь как антипод христианства. Катары — не христиане; происхождения их нельзя искать в религиозной жизни --">