Алексей Михайлович Величко - Догматическое единство и раскол Церкви

человеком ума Христова». Это можно назвать догматическим развитием или раскрытием христианских истин в различных догматических определениях⁹.

Потому, по одному верному выражению, догматы не только вечны, они еще и неисчерпаемы. Они «не есть могильные плиты, приваленные к дверям запечатанного гроба навеки закристаллизованной и окаменелой истины. Наоборот, это верстовые столпы, на которых начертаны руководящие безошибочные указания, куда и как уверенно и безопасно должна идти живая христианская мысль, индивидуальная и соборная, в ее неудержимых и беспредельных поисках ответов на теоретически-богословские и прикладные жизненно-практические вопросы»¹⁰.

По этой вполне очевидной причине догматы никак не могут считаться в совокупности своей полным изложением Вероучения, тем паче, абсолютным в своей полноте учением о Боге и созданной Им Вселенной. Догмат – не является Новым Откровением, он – «лишь свидетельство ума», познавшего Божественное Откровение¹¹. В этой связи так логично и понятно утверждение о неизбежном процессе уточнения догматов, который нередко приводит к появлению нового догмата веры.

Проблема, однако, заключается в том, что в христианстве так и не сложилось единого понимания того, какие вероопределения относятся к догматам веры, а какие – к «догматическим конституциям» или «частным» догматам. Одним из главенствующих является Символ Веры, содержащий учение о Боге и Его домостроительстве, и при помощи которого христианин способен идентифицировать вероисповедальную принадлежность другого лица: «В какого Господа ты веруешь?». Но неужели учения о Пресвятой Богородице, Евхаристии, первородном грехе, таинствах Церкви, Ангелах и т.д. не являются такими же догматами, отвержение (или сомнения) которых позволяет усомниться в принадлежности человека к Церкви Христовой? Разве такой дерзкий нигилист не будет признан Церковью еретиком, упорствующим в своих заблуждениях?!

В Восточной церкви считается общепризнанным утверждение, что все догматы христианского Вероучения были окончательно сформулированы на Вселенских Соборах, когда Кафолическая Церковь зримо собиралась Византийскими императорами для преодоления ересей и установления истины. Однако в действительности с прекращением этой удивительной эпохи процесс богопознания вовсе не прекратился¹². Хрестоматийные примеры дает нам Константинопольский собор 1166-1172 гг. при императоре Мануиле I Комнине (1143-1180), созванный по поводу еретической книги «О славе Христовой», и еще более – Исихастские Соборы XIV века, особенно Собор 1351 г., объявивший свои определения догматом веры¹³.

Более того, хотя Отцы Вселенских Соборов под угрозой анафемы запрещали изменять утвержденные ими догматы, это на деле происходило не раз. Так, в частности, на II Вселенском Соборе 381 г. встала необходимость так сформулировать Символ Веры, чтобы посредством него можно было воцерковлять язычников в духе определений Никейского собора 325 г. Проблема заключалась в том, что Никейский символ мало подходил для этой цели – изначально он был составлен для борьбы с еретиками, а потому касался только спорных вопросов Вероучения. По этой причине его текст был дополнен крещальный символом Иерусалимской церкви и определениями Александрийского собора 362 г. Так возник Никео-Цареградский символ веры. Текст Символа изменился, но дух Никейского ороса остался прежним¹⁴. Вопрос – можно ли считать, что догмат веры изменился? Ответ – разумеется, нет, хотя формально текст его стал иным. В этой связи невольно вспоминается 15 правило святителя Василия Великого: «Удивляюсь, как ты требуешь от Писания буквальной точности и думаешь, будто текст перевода неверен, когда он хорошо выражает означенный им предмет, но не предполагает собственно значения слова еврейского».

Другой характерный пример был явлен тремя столетиями позже. Отцы VI Вселенского Собора 680-681 гг. в силу объективной необходимости ниспровержения монофелитской ереси дополнили текст определения Халкидонского собора словами «единого от Святыя Троицы» и «истинно и в собственном смысле (Богородицы)», взятого из «Деяний» V Вселенского Собора, и своим изложением догмата о двух волях в Господе нашем Иисусе Христе фактически дали новую редакцию вероопределения IV Вселенского Собора, повторив тут же прежнее запрещение «излагать другую веру». Вывод из этого очевиден: Отцы VI Собора приняли новое --">