И. Б. Мардов - Человек в Замысле Бога. Книга четвертая

умирающей Анны – вершина проявления задушевной Искренности в сочетании с эденским духом в людях. В этот момент Каренин действительно возвысился до подлинности своих чувств и мыслей.

* * *

Адолоническая Искренность – вершинное качество духа Толстого, которое обеспечило величие его творений. Важно не то, насколько проповедь Толстого применима к текущей действительности, стоит или не стоит следовать ей в жизни, важна ее абсолютная Искренность.

Полную власть адолонический гений обрел в Толстом во времена его духовного перелома, при прохождении им Второй Критической точки. В 1879 году Толстой вышел не на столбовой путь к эденскому рождению, а на свободный путь прозревателя.

Лев Толстой не законодатель человеческой жизни Пятого Дня. При переходе через Вторую Критическую точку душа Толстого требовала наибольшего эденского наполнения, прежде всего от Света эденской Жизненности и Восьмого Лица. Он нашел их в Нагорной проповеди и реализовал в первоначальном учении. Эденский Разум в этот момент для Толстого не на первом месте. Поверять им (а тем более умом) «В чем моя вера» и пр. не следует. Толстой велик реализацией своих эденских переживаний.

На проповедь Толстого надо смотреть не философически, а как на личные прозрения совести и истины, высвеченные задушевной Искренностью прозревателя высшей пробы. Нравственные возвещения Толстого – прозрения морали Шестого Дня.

Христианская совесть и любовь, по Толстому, действенна только, когда закреплена Искренностью. Иисус для Толстого – Учитель не только совести и любви, но и Искренности. Нагорная проповедь в Евангелии насквозь эсхатологична. Для Толстого заповеди Нагорной проповеди суть возведенное Искренностью свободное нравственное чувство Иисуса Христа. Именно Искренность привела Толстого к Нагорной проповеди.

Своей проповедью Толстой пытался образовывать человека на прозрениях и прозрениями. Нагорная проповедь для Толстого устанавливает духовную жизнь человека на восприятии прозрений совести и любви.

Толстовское «не то» – не то, что неистинно, а то, что не выдерживает суда Искренности. Всё обличение Толстого с позиции Искренности, подкрепленной своей истиной. В том числе и обличение мысли. От людей нельзя требовать глубокой мысли, даже не требуется понимание ее. Требуется ценить мысль честную и мыслить честно.

Как прозреватель совести, Толстой на пророческом уровне. Прозрения истины для Толстого менее важны, чем прозрения совести.

На подходах к личностному рождению Толстой, как я понимаю сейчас, вдохновил меня мощнейшим адолонизмом. Этим он формировал меня как отец сына. Я вряд ли бы вполне состоялся без Толстого.

Я узнал в Толстом своего прозревательского отца по голосу Третьего Лица в нем. Я чувствовал в нем дыхание Адолона и рос как прозреватель на этом дыхании. В биографии толстовского духа я выискивал те прозрения, которые могли быть и моими. И впитывал толстовские прозрения, как свои.

Огромная проблема всякой прозревательской жизни – стать со-прозревателем тогда, когда сам еще на подходах. Со-прозрение – узнание своего в прозрениях других. Вполне может быть, что мои со-прозрения не всегда были для Толстого основополагающими прозрениями.

Искренность Толстого из базисной жизни. Большинству людей она чужда. В основном тем, кому особенно важна земная жизнь, и только она.

Мы живем в мире, где уже нет чести и бесчестия, нет правды-справедливости и правды-нелжи, нет справедливого и несправедливого. Нет не по цинизму, а по отсутствию глубинных оснований для такого различения – Света Искренности и Света эденской Жизненности.

Мир, в котором мы живем, возник в результате отказа человека от задушевной Искренности. В отсутствии Искренности всякое чувство извращается и всякая мысль используется в корыстных целях.

В нынешней России словно совсем перевелись люди задушевной Искренности, которыми она всегда была богата. Люди культурной толпы стараются развенчать великую адолоническую Искренность Льва Толстого. Чтобы он не мешал беситься, как им вздумается.

Нынешнее отказавшееся от Искренности человечество оставлено Третьим Лицом. В нем прозревателей и прозрений быть не может. Наше время обходится без прозрений в какой-либо сфере: научной, филиософской, художественной, религиозной, политической, исторической.

Мы живем не в мире зла, а в мире имитации внутридушевной жизни, имитации добра, любви, разума и всяческой --">