Даниил Алексеевич Сысоев - Как узнать волю Божию?

он стремится попасть выше Небес. «Но что много говорить? „И уже не я живу, но живет во мне Христос“ (Гал. 2, 20), как сказал апостол: „подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил“ (2 Тим. 4, 7). Из одного камня не составляется царский венец, так и бесстрастие не совершится, если вознерадим хотя об одной какой-либо добродетели.

Представляй себе, что бесстрастие есть небесная палата Небесного Царя. Многие обители суть селения внутри сего града, а стена горнего оного Иерусалима есть прощение согрешений. Поспешим, братия, поспешим, чтобы получить вход в чертоги оной палаты. Если же, о бедствие, удерживает нас бремя греховных навыков или самое время, то постараемся, по крайней мере, не лишиться одной из обителей близ сего чертога. Если же еще хромлем или немоществуем, то всячески потщимся хотя внутрь стены оной войти. Ибо кто прежде кончины не успеет войти туда или, лучше сказать, кто не перейдет этой стены, тот водворится в пустыне бесов и страстей. По сей причине царь Давид в молитве своей говорил: „Богом моим прейду стену“ (Пс. 17, 30); и другой пророк говорит от лица Божия: „Не греси ли ваши разлучают между вами и Мною“ (Ис. 59, 2). Итак, разрушим, други, сию стену ограды, которую мы по безумию нашему преслушанием соорудили. Потщимся еще здесь избавиться от греховного долга, ибо во аде нет могущего исцелить. Блаженное бесстрастие „из брения возвышает нищего“ (1 Цар. 2, 8); всехвальная же любовь сажает его „с князьями, с князьями народа его“ (Пс. 112, 8)». Бесстрастие подводит к Небу, а любовь – это уже и есть Небо, вершина всех вершин, выше которой нет ничего. Это тот самый предел, к которому мы идем.

30-я ступень в «Лествице» преподобного Иоанна, называется «О союзе трех добродетелей, то есть о вере, надежде и любви».

«Ныне же, после всего сказанного, пребывают три сия, все связующие и содержащие: вера, надежда и любы, большая же всех любы, ибо ею называется Бог (1 Кор. 13, 13). По моему разумению, вера подобна лучу, надежда – свету, а любовь – кругу солнца. Все же они составляют одно сияние и одну светлость. Первая все может творить и созидать; вторую милость Божия ограждает и делает непостыдною; а третья никогда не падает, не перестает от течения и не дает опочить уязвленному ее блаженным упованием. Кто хочет говорить о любви Божьей, тот покушается говорить о Самом Боге; простирать же слово о Боге погрешительно и опасно для невнимательных». Нужно быть осторожным, так как очень часто диавол под видом любви предлагает все что угодно, только не любовь.

«Слово о любви известно Ангелам, но и тем по мере их просвещения». По-настоящему любовь знают только Трое: Отец, Сын и Святой Дух, потому что Они в вечной любви пребывали до начала времен, и в нее Они включают все творения.

«Любовь, собственно, есть отложение всякого противного помышления, ибо „любы не мыслит зла“ (1 Кор. 13, 4-5). Любовь, бесстрастие и сыноположение различаются между собою одними только названиями. Как свет, огонь и пламень соединяются в одном действии, так должно рассуждать и о сих совершенствах. По мере оскудения любви бывает в нас страх, ибо в ком нет страха, тот или исполнен любви, или умер душою. Нисколько не будет противно, как я думаю, заимствовать сравнения для вожделения, страха, тщательности, ревности, служения и любви к Богу от человеческих действий. Итак, блажен, кто имеет такую любовь к Богу, какую страстный любитель имеет к своей возлюбленной. Блажен, кто столько же боится Господа, сколько осужденные преступники боятся судии. Блажен, кто так усерден и прилежен в благочестии, как благоразумные рабы усердны в служении господину своему. Блажен, кто столько ревностен к добродетелям, сколько ревнивы мужья, лишающие себя сна от ревности к своим супругам. Блажен, кто так предстоит Господу в молитве, как слуги предстоят царю. Блажен, кто подвизается непрестанно угождать Господу, как некоторые стараются угождать человекам.

Мать не так бывает привязана к младенцу, которого кормит грудью, как сын любви всегда прилепляется к Господу. Истинно любящий всегда воображает лицо любимого и с услаждением объемлет образ его в душе своей. Вожделение это не дает ему покоя даже и во сне, но и тогда сердце его беседует с возлюбленным. Так бывает обыкновенно в телесной любви, так и в духовной. Некто, уязвлен будучи такой любовию, сказал о самом себе то (чему я удивляюсь): „аз сплю, по нужде естества, а сердце мое бдит“ (Песн. 5, 2) по великой --">