Розина Нежинская - Саломея. Образ роковой женщины, которой не было

Розина Нежинская Саломея Образ роковой женщины, которой не было

Тем, кто жаждет любви,

но любить неспособен,

посвящается

Сцена – окно.

Куклы движутся в тумане

Под музыку Генделя,

Менуэт вином запивая.

Я на них смотрю

И вино любопытства пью.

Окно-сцена проломилось,

И прекрасная дама,

В ожерельях вся

Вылетела из окна.

«Мой друг», —

Мне шепнула она.

«Я в вас влюблена

И вас Менуэт со мной

Танцевать приглашаю.

Саломея я», —

Невзначай бросила она.

Я обнял ее.

Она была нага, хороша,

И в танце ритмичном

Вдвоем закружились мы.

«Я знаю,

Вы пишете обо мне», —

Прошептала она.

«Когда-то в замке Ирода

Я принцессой была.

Мне было двенадцать лет,

И танцевать совсем не умела я.

За 2000 лет кем я только не была?

Прекрасная проститутка

С картины Гюстава Моро,

В костюме которой

С вами сейчас танцую я.

Принцесса, которую другой,

Тоже на М.,

Кажется, Малларме,

Иродиадой назвал,

В ожерелье одел

И своим портретом признал.

Иоанна Крестителя этот на М.

Списал с Моро:

Тот Крестителю голову отрубил

И себя Крестителем вообразил.

Голову он висящей в воздухе изобразил,

Ореолом ее окружил

И меня обвинил.

Был тоже Флобер.

У него я совсем юна.

Представьте себе,

На голове танцую я!

В Руане он видел меня.

Там из камня вылеплена я:

Голова вниз,

Ноги вверх!

Но то совсем не я!

Разве в 1200 лет

На голове могла бы стоять я?!

Те, кто на голову поставил меня,

У Herrad de Landsberg,

Ученой монашки,

Украли меня.

А она срисовала меня с Изиз,

С той, что Озирису вторую жизнь дала.

Изиз большой танцовщицей была!

Мостиком и на голове

В танце жизни стояла она.

Сегодня мне 2000 лет.

Я очень стара.

Но танец семи вуалей все еще танцую я!

Мой друг,

Кем только я не была!

Мой друг,

Спасите меня!»

Звуки Менуэта,

Сцена-окно,

Куклы – люди пьют вино.

Окно затворилось,

Дверь отворилась…

А я жду…

Вот-вот выйдет она.

Тут толстая баба

Вывалилась из дворца…

А Она?!

Ведь это замок Ее!

Баба шипит,

Муж ее кричит,

Машина гудит…

А я…

Я все еще Менуэт танцую

С Ней,

С прекрасной женщиной,

Двух тысяч лет.

«Мой друг,

Спасите меня!» —

Все еще шепчет она.

И кажется мне,

Что она все поняла

И на разгадку вечной загадки

Благословила меня.

Розина Нежинская. Саломея^[1]

Предисловие

Замысел этой книги возник в ходе разговора, однажды произошедшего во время моего перелета из Парижа в Чикаго. Я тогда читала книгу Мирей Доттин-Орсини «Саломея». Рядом со мной сидел парижанин, направлявшийся на отдых. Мы разговорились. Обратив внимание на книгу в моей руке, он обронил: «Ah, Salomé, la grande séductrice!» («А, Саломея, великая обольстительница!»). Я улыбнулась и спросила: «Вот как?» И, чтобы побудить его пояснить свою мысль, добавила: «Не знала, что она была la grande séductrice». Увы, беседа продолжилась в другом направлении, но слова собеседника меня озадачили. Я спрашивала себя: «В самом ли деле Саломея – как историческая фигура – была la grande séductrice? А если нет, то отчего же у нее такая слава?»

Это были непростые вопросы. Репутации часто не соответствуют действительности, что не мешает им влиять на судьбу человека, или группы людей, или даже нации, общества и целого исторического процесса. Подобные соображения и привели меня к написанию этой книги, возникшей в итоге наблюдений и размышлений о сложившемся образе Саломеи и вообще механизме конструирования подобных явлений. Результатом этих разысканий стало более ясное понимание образа женщины и того, как богословие, изобразительное искусство, литература и музыка участвуют в его создании и популяризации. В центре моего внимания находится Саломея, но при этом мне интересны и мифы вообще. Историю иудейской принцессы я использую в качестве примера порождения мифа как одного из важнейших и любопытнейших культурных феноменов.

Работа над этой книгой также напомнила мне о персональной составляющей мифов и мифотворчества. Мы, историки и ученые, часто фокусируемся на больших исторических процессах, однако важно не забывать, что формируются они и переживаются людьми. Ключевой момент, на котором основывается власть мифов, заключается в их общедоступности и бытовании в --">