Преподобный Максим Исповедник - Вопросы и недоумения

Максим ушел от объективирующего чтения текста, вместив всех героев этого повествования в одну человеческую душу — с ее частями, силами, жизнью и устремленностью к Богу (или отпадением от Него), так теперь в одного, отдельно стоящего пред Богом человека, он вместил всех этих жертвенных животных Ветхого Завета. В горизонте богопознания объект созерцания «опрокидывается» в субъект, то есть в человека, отражается в нем, не теряя, впрочем, своей специфики (так бык предстал пред нами во всей реальности — сердца, почек, обоняния его ноздрей, стоящего рядом с ним теленка…), которая — до мельчайших деталей — наполняется духовным смыслом, устремляющим человека, созерцающего этого «быка», к Творцу как быка, так и самого человека. И все это в контексте экзегезы Священного Писания, то есть в данном случае — заповедей о жертвенных животных, ^[19] которые обретают свой новый, точнее, истинный смысл, содержащийся в освобожденном от буквально-исторического понимания, обращенном к нам, слове (логосе) Божием.

Быков уже не приносят в жертву, рассказ об убиении детей посредством медведиц теперь вызывает недоумение, если не протест, но остается еще сам человек и происходящее с ним в мíре и Церкви, то, как он должен смотреть на творение и Св. Писание, чтобы они не заслоняли от него Бога, а открывали Его, вселяли бы Его слова в сердце. Это то, что стоит в центре экзегезы прп. Максима и ради изучения и понимания чего эту книгу, в первую очередь, следует читать.

II. О некоторых особенностях «Вопросов и недоумений»

Содержание Вопросов и недоумений, впрочем, далеко не сводится к того рода экзегезе, о которой мы сказали выше, хотя именно толкование Св. Писания и писаний святых отцов применительно к состоянию души и пути к Богу каждого человека представляется наиболее важным и актуальным для широкого читателя. В то же время, для интересующихся историей Церкви, историей догматической мысли и историей экзегезы Св. Писания Вопросы и недоумения представляют собой ценнейший памятник святоотеческой литературы, принадлежащий не только одному из величайших святых отцов, но и к эпохе в истории Православной Церкви и Византийской империи во многом переломной и до сих пор не достаточно изученной. Наконец, для всех многочисленных почитателей прп. Максима Вопросы и недоумения представляют особый интерес как произведение, в котором впервые были сформулированы многие идеи и поставлены многие вопросы, которые впоследствии разрабатывались им в таких знаменитых сочинениях, как Трудности к Иоанну, Трудности к Фоме и Вопросоответы к Фалассию. Большинство из этих сквозных для прп. Максима тем и идей освещаются нами в комментариях, здесь же хотелось бы кратко остановиться на ряде проблем, связанных с контекстом создания Вопросов и недоумений, их общим характером и особенностями.

II.a. Время, место и проблема оригенизма

В недавно вышедшей книге, содержащей первую попытку русского перевода Qu. dub., ^[20] в предисловии к нему П. К. Доброцветов приводит две датировки этого сочинения: 626 г. по Поликарпу Шервуду ^[21] и «не позже 624 г.», по С. Л. Епифановичу. ^[22] П. К. Доброцветов не отметил, однако, того, что датировка Епифановича была подвергнута критике X. Деклерком — автором критического издания Вопросов и недоумений. ^[23]

В то же время следует отметить, что сама гипотеза С. Л. Епифановича о том, что Вопросы и недоумения были написаны перед Трудностями к Иоанну, ^[24] но несколько позже Глав подвижнических и Глав о любви ^[25] и его аргументация в пользу такого мнения ^[26] выглядит достаточно убедительной. Правда, Д. Прассас — автор первого диссертационного исследования, посвященного Qu. dub., ^[27] посчитав частоту употребления слов γνῶσις (знание) и ἀγάπη (любовь), и сделав из этого вывод, что прп. Максим в Вопросах и недоумениях уделяет большее внимание знанию (гнозису), чем любви, а в Главах о любви акцент делается на любви, высказывает осторожное предположение, что, может быть, Qu. dub. были написаны до Глав о любви, в которых прп. Максим перенес акцент со знания на любовь. ^[28] Однако предположение, что у прп. Максима произошел «перелом», в результате которого он перенес акцент на любовь, не выдерживает критики, поскольку в заведомо более поздних Вопросоответах к Фалассию (ок. 630–633), если пользоваться тем же методом подсчета, никакого преобладания «любви» над --">