Митрополит Антоний Сурожский (Блум) - Научитесь быть...

далеко, мы можем рассуждать в таких категориях, но, когда она совсем рядом, когда в теле уже ощущается мертвость, может напасть страх. Поэтому чрезвычайно важно начинать вырабатывать в себе здоровое отношение к смерти не тогда, когда мы ее боимся, а значительно раньше, в детстве, в молодости, в зрелом возрасте нужно учиться смотреть на смерть творчески. Раньше всего, мне кажется, необходимо понять разницу между процессом умирания и смертью как таковой, потому что многие не боялись бы смерти, если бы не боялись того, что им приходилось наблюдать при умирании близких: слабеющего сердцебиения, затрудненного дыхания, страданий, которые сопровождают некоторые заболевания и т. д. Но это — не смерть, и при современном состоянии медицины не представляет такой проблемы, как раньше.

С. Сондерс, одна из лучших специалистов по уходу за умирающими, говорила мне, что в наше время уже нет причин, по которым больной раком человек должен испытывать страдания или впадать в бессознательное состояние. Имеется достаточно препаратов, которые при умелом использовании позволяют это предотвратить. Поэтому в большинстве случаев людям можно объяснить, что умирание — это не кошмар, как им представляется из увиденного или услышанного в прошлом. С другой стороны, с мыслью о смерти или с надеждой, которую она дает, можно свыкнуться. Но чего никогда нельзя делать, беседуя о смерти со старыми или больными людьми, — это говорить так, будто мы можем к ней подготовить. Невозможно никого подготовить к тому, чего не испытал сам, поэтому весьма неубедительно звучит, когда люди, в особенности молодые священники, говорят умирающему: «О, не волнуйтесь, вы увидите, как это просто, как это прекрасно». Что же делать? Сделать можно многое, но есть нечто абсолютно основоположное: мы должны готовить человека не к смерти, а к вечной жизни. Только в той мере, в какой человек сейчас, пока он во плоти, переживает опыт вечной жизни, он будет способен взглянуть в лицо физической смерти, разделяющей душу и тело, и взглянуть не только с самообладанием, но с надеждой, как апостол Павел, который мог сказать, что для него умереть означает не сбросить с себя временную жизнь, а облечься в вечность. Духовно поддержать умирающего можно только помогая ему постепенно врастать в вечность. Я закончу одним примером, который произвел на меня чрезвычайно большое впечатление. Когда я был молодым священником, у меня был друг, старше меня, его жизнь сложилась очень трудно. В девятнадцать лет он попал в советский концентрационный лагерь, заболел гангреной, ему ампутировали ногу по бедро и выкинули из лагеря, потому что он стал ни на что не годным. Ему немало пришлось пережить. В какой-то момент он заболел желтухой, очутился в госпитале, где врачи его обследовали и обнаружили не подлежащую операции опухоль, которая распространилась на печень. Ему ничего не сказали, но сказали мне и его сестре, и я пошел его навестить. Он лежал на койке, сильный, высокий, красивый человек, и сетовал: «Как некстати! Столько дел и вот: я в постели, и мне даже не могут сказать, как долго это продлится!» Я сказал: «Сколько раз Вы мне говорили: как бы хотелось остановить время, чтобы ничего не надо было делать, а только быть. Вы никогда этого не осуществили». Он ответил: «Нет». «Что же, Бог сделал это за Вас. Делать Вы ничего не можете. Научитесь быть». Он посмотрел на меня и сказал: «Да, действительно, но как? Быть означает как бы пребывать в вечности. Нельзя «просто быть» в пустоте, подвешенным между небом и землей». Я сказал: «Это очень просто. Во-первых, нужно примириться со всем, что произошло в Вашей жизни, с собственной совестью, с окружающими Вас людьми, со всеми теми, кого приходилось встречать, со всеми обстоятельствами жизни, со всеми словами и поступками и с Богом. Давайте займемся этим. Подумайте о своем непосредственном окружении: о родственниках, друзьях, знакомых — и поставьте перед собой вопрос: примирился ли я с каждым из них? Если нет — ищите примирения». Он сказал: «Да, но некоторых уже нет в живых». И я ему привел пример, который приводил вам, пример человека, застрелившего свою возлюбленную. Так мы перебрали все его окружение. Это была борьба, это было непросто, но у него в сердце водворялся мир, и мы продолжали двигаться дальше, вскрывая слой за слоем. Один русский святой говорил, что производить суд своей совести — все равно как луковицу чистить: вначале снимаешь сухую шкурку, она отваливается

--">