Реза Аслан - Бог. История человечества

Я не хочу этим сказать, что Бога нет или что идея, которую мы называем Богом, – всецело человеческое изобретение. Оба этих утверждения, впрочем, могут быть правдой, но не являются предметом этой книги. Меня не интересуют доказательства существования или несуществования Бога по той простой причине, что ни тех ни других попросту не существует. Вера – это выбор; любой человек, который говорит обратное, пытается вас переделать. Вы либо решаете верить в то, что существует нечто за пределами материи – нечто реальное, нечто познаваемое, – либо нет. Если вы предпочитаете верить, как и я, то вы должны задать себе другой вопрос: хотите ли вы это испытать? Приобщиться к этому? Познать это? Если да, то стоит выработать язык, на котором можно будет выразить этот в принципе невыразимый опыт.

И тут в дело вступает религия. Если не брать в расчет мифы и ритуалы, храмы и соборы, заповеди, которые тысячелетиями разделяли человечество на разные и часто соперничающие лагери веры, религия – не что иное, как язык символов и метафор, который позволяет верующим, общаясь, донести друг до друга и до себя самих невыразимый опыт веры. И в истории религии есть один символ, который выделился как главный и всеобщий, – великая метафора Бога, от которой происходят почти все остальные символы и метафоры почти во всех мировых религиях, – мы, человеческие существа.

Эта идея, которую я называю «очеловеченным Богом», проникла в наше сознание в тот самый момент, когда к нам впервые пришла сама идея Бога. Она привела к нашим первым попыткам осмысления природы Вселенной и роли человека в ней. Она повлияла на наши первые физические представления об окружающем мире. Вера в очеловеченных богов направляла еще охотников и собирателей, а затем, спустя десятки тысяч лет, заставила нас сменить копье на плуг и заняться сельским хозяйством. Наши первые храмы были построены людьми, которые считали богов сверхчеловеческими существами. Такими они и были в первых религиях. Жители Месопотамии, египтяне, греки, римляне, индийцы, персы, евреи, арабы – все они разработали свои теистические системы, используя человеческие метафоры и образы. То же верно и для нетеистических традиций, таких как джайнизм и буддизм, в которых духи и дэвы считаются сверхъестественными человеческими существами, действующими, как и их собратья, люди, по законам кармы [4].

Даже те современные евреи, христиане и мусульмане, которые изо всех сил пытаются выработать теологически «корректное» представление о едином и единственном Боге, бесплотном и непогрешимом, вездесущем и всеведущем, все равно вынуждены облекать Бога в человеческий образ и говорить о нем как о человеке. Исследования психологов и когнитивистов показывают, что самые преданные верующие, выражая свои мысли и представления о Боге, все равно по большей части говорят о Боге примерно так же, как говорили бы о встреченных на улице людях [5].

Вспомните, как верующие часто говорят о Боге: он добрый, любящий, жестокий, ревнивый, прощающий, милостивый. Все это, конечно, человеческие свойства. Однако сама эта настойчивость в использовании человеческих эмоций для описания чего-то – чем бы оно ни было – определенно нечеловеческого только еще сильнее демонстрирует нашу сущностную потребность проецировать собственные свойства на Бога, даровав ему не только все лучшее в человеческой природе (способность к безграничной любви, эмпатию, готовность выказывать сострадание, жажду справедливости), но и все худшее в ней (агрессию и жадность, предубеждения и фанатизм, склонность к крайне жестоким поступкам).