«Спорт», не спеша двигался человек. Он то ли размышлял о чем-то своем, то ли просто наслаждался прохладой летнего утра, еще не сменившейся жаром солнечного дня.

Улица жила своей обычной утренней жизнью: громыхали по мостовой ранние извозчики, заканчивали уборку улиц бородатые дворники, ветерок полоскал трехцветные флаги, раскачивал плакаты, призывавшие к войне до победного конца.

Прохожего обогнали двое, шагавшие тяжелой, чуть вразвалку походкой – то ли рыбаки, то ли грузчики из гавани. Один подтолкнул другого: «Гляди, Ощепков!» Оглянулись, дружно поздоровались:

– Доброго утречка, Василий Сергеевич!

И, не останавливаясь, продолжали свой разговор, видимо, горячо интересовавший обоих:

– Вот я и говорю: мы на военной комиссии Совета рабочих и солдатских депутатов решительно выступили против посылки наших парней на фронт. За кого воевать? За «главноуговаривающего» – за Керенского?

– За Рассею! – неторопливо возразил его спутник.

– За Рассею мы и здесь повоюем: слыхал, что создаются вооруженные рабочие отряды Красной гвардии?

– Слыхать-то слыхал, да, говорят, и в самом Совете не все за эти отряды.

– Не все. А кто против? Эсеры да меньшевики. Они еще с пятого года твердят: не надо, мол, браться за оружие.

– Может, оно и верно: в пятом году вот взялись, а что вышло?

– Вышло, вышло!.. Да сейчас-то не пятый год – вся Россия бурлит. Тронулась, матушка, как река в ледоход, – не остановишь!

Ощепков не расслышал, что прозвучало в ответ, – он уже входил в двери спортивного зала. Но невольно услышанный разговор остался в памяти и не позволял сразу включиться в подготовку к тренировке.

Многое было пережито до тех пор, как он два с половиной года назад вернулся на родину, которую покинул еще в детстве. Да и тогда, в детские годы, не довелось ему ни разу побывать на материке. А потом была Япония – чужой народ, чужой язык. И если сберег он в себе русскую душу, за то вечная память и благодарность преосвященному Николаю – главе Православной церкви в Японии.

А теперь вот, не успел Василий Ощепков как следует оглядеться в России, как и впрямь пошла она, матушка, тронулась, ломая зимние оковы, как река в ледоход.

Он еще помнил, как в февральские дни летели на мостовую с фронтонов правительственных зданий вывески с золотыми орлами, как на вокзальной площади многотысячная толпа пела «Варшавянку». Но потом схлынул митинговый запал и перемены, которые вроде бы все навсегда перевернули, оказалось, не коснулись самой сути обывательской жизни. Так же позванивали на центральных улицах трамваи, так же поутру звали новую рабочую смену заводы… Бойко торговали своими и завозными товарами городские рынки…

И вот дожили до лета 1917 года. Продолжалась война. Мобилизации подлежал и Ощепков, но выручило знание иностранных языков – английского, китайского и японского – оставили при штабе переводчиком. Нашло применение и мастерское владение экзотическим для российской глубинки искусством единоборства дзюу-до – он вел занятия в местном спортивном обществе и уже завоевал некоторую известность в городе. Теперь его уважительно величали Василием Сергеевичем, несмотря на то что шел ему в ту пору всего двадцать пятый год.

У Василия было уже около полусотни учеников. Сейчас, когда все больше становилось ясным, что общественная ломка не обойдется без жестокой схватки, в тренировочный зал общества «Спорт» стали заглядывать не только любители размяться и поиграть мускулами. Тренировались милиционеры, сменившие прежнюю полицию. Среди них попадались люди прелюбопытные.

Вот и сегодня, поручив наиболее опытным своим ученикам проводить схватки с новичками, Василий увидел в одной такой паре смуглого черноволосого паренька, который вышел на татами в одних шароварах, поверх которых был накручен широкий, как свернутое полотенце, пояс. Это было явным нарушением привычных Василию канонов дзюу-до, и он немедленно остановил схватку.

– Но у нас именно так борются, – настаивал на своем новичок, поглядывая на тренера миндалевидными черными глазами. – Эта тряпка, – он с презрением отодвинул кимоно, – только стесняет мои движения.

– Где это «у нас»? – поинтересовался Василий.

– Бухара, – лаконично ответил паренек.

– Василий Сергеевич, он, правда из этих – из бухарцев. Здорово борется! – зашумели милиционеры. – Только не совсем так, как вы показываете.

– Ну хорошо, показывай, что ты умеешь, – усмехнулся Василий, --">