Авва Дорофей - Душеполезные поучения

вышеупомянутых отцев я не нашел не только ни малейшего нечестия, напротив, многую душевную пользу». Согласно с сим свидетельствует и другой древний писатель Нил, слова которого напечатаны в виде предисловия в книге поучений преподобного Аввы Дорофея, в греческом подлиннике и в славянском его переводе. «Известно да будет, говорит он, касательно сей душеполезной книги, что было два Дорофея и два Варсануфия; одни недуговавшии учением Севира, а другие по всему православные и достигшие совершенства в подвигах (благочестия); сии то самые и упоминаются в предлежащей книге, почему мы и принимаем оную с любовью, как произведение сего Аввы Дорофея блаженного и достославного в Отцах».

Послание о книге сей к брату, просившему, чтобы прислали ему найденные слова преподобного отца нашего Аввы Дорофея, которому и похвала здесь содержится с кратким его жизнеописанием, и сказание о жизни Аввы Досифея.

Хвалю твое усердие, ублажаю твою благословенную и поистине добролюбивую душу за тщание о благом, многолюбезный брат. Ибо так трудолюбиво испытывать и искренно хвалить сочинения и дела блаженного поистине и богодостойного отца нашего, дару Божию тезоименитого, значит хвалить добродетель, любить Бога и заботиться об истинной жизни. Похвала, по словам блаженного Григория, рождает соревнование, соревнование же добродетель, а добродетель — блаженство. Итак, должно радоваться и сорадоваться поистине таковому твоему преуспеянию; ибо ты сподобился последовать стопам того, который подражал Кроткому и Смиренному сердцем, который, последуя душевному самоотвержению Петра и прочих учеников Христовых, так отвергнул от себя пристрастие к видимым вещам и так предал себя делам, угодным Богу, что и он, как я твердо знаю, мог с дерзновением сказать Спасителю: се мы оставихом вся и вслед Тебе идохом (Матф. 19, 27). От того и скончався вмале с Богом, исполни лета долга (Прем. 4. 13). Не в видимых пустынях и горах пребывал он, и не полагал великим иметь власть над дикими зверями, но он возлюбил душевную пустыню, и желал приблизиться к горам вечным, дивно просвещающим, и наступать на душегубительные главы мысленных змей и скорпионов. Сих вечных гор он вскоре и сподобился достигнуть, с помощью Христовою, страдальческим отсечением своей воли; а отсечение своей воли открыло ему непогрешительный путь святых отцев, который показал ему блаженное оное бремя легким, и спасительное и благое иго, поистине благим. Отсечением же своей воли он научился лучшему и дивному способу возвышения — смирению, и принятую от святых старцев заповедь: «Будь милостив и кроток» исполнил на самом деле, а чрез сие украсился всеми добродетелями. Блаженный всегда носил во устах оное старческое изречение: «Достигший отсечения своей воли, достиг места покоя». Ибо он, старательно испытав, нашел, что корень всех страстей есть самолюбие [В греческой книге прибавлено: то есть любовь к успокоению своего тела]. На сие же самолюбие, рождающееся от сладостно-горькой нашей воли, наложив такое действительное лекарство (то есть отсечение воли), он (вместе) с корнем заставил увянуть и лукавые отрасли, соделался истым возделателем бессмертных плодов и пожал истинную жизнь. Усердно поискав сокровенное на селе сокровище (Матф. 13), найдя и усвоив его себе, он обогатился поистине, получив богатство неистощимое. Я желал бы иметь достаточную силу слова и мысли, чтобы сподобиться изложить по порядку и святое житие его, на общую пользу, в очевидный пример добродетели, показав, как он шел тесным и вместе пространным, преславным и блаженным оным путем. Ибо тесным называется путь сей потому, что идет неуклонно, и нераздвояясь держится между двух скользких стремнин, — как Божий друг, и Великий поистине, Василий объясняет тесноту прискорбного и спасительного пути. А пространным путь сей называется по причине беспристрастия и свободы шествующих по нем, ради Бога, и особенно по высоте смирения, которое одно только, как сказал Антоний Великий, бывает выше всех сетей диавольских. Поэтому и на нем (преподобном Дорофее) поистине исполнилось изречение широка заповедь Твоя зело (Псал. 118, 96). Но сие, как невозможное для меня, я оставляю, хорошо зная, кроме всех других добрых свойств блаженного, и то, что он, подобно мудрой пчеле, облетая цветы, и из сочинений светских философов, когда находил в них что-либо, могущее принести пользу, то без всякой лености в приличное время предлагал в поучении, --">