Митрополит Вениамин Федченков - Из того мира. Книга чудес и знамений нашего времени

горячностью ответила мать, — только оставь в живых!

Видение кончилось. Она проснулась. Ребенок, к удивлению врачей, выздоровел. Мать ликовала...

Скоро нужно было отдавать его в школу. Мальчик оказался очень способным. Но вместе с тем и очень восприимчивым к разным дурным наклонностям... Началась борьба матери за душу ребенка... Но ни уговоры, ни угрозы, ни наказания не помогали. Мальчик портился все больше. Мать оказалась бессильной. И вспоминая данное ею обещание Божией Матери воспитать дитя, а особенно ужасаясь вечных мук, ожидающих грешников (она была глубокой христианкой), — однажды обратилась вслух с молитвою к Божией Матери:

— Матерь Божия! Если уж он не исправится, лучше возьми его из этой жизни: лишь бы он не погиб для будущей. Воля Твоя!

... Скоро же после этого произошло следующее. Мальчик отправился на одну из обычных верховых прогулок по горам. Будучи бойким, он на сильном беге очень круто повернул коня на повороте дороги и. вылетев из седла, разбился насмерть.

Мать теперь знала, что так ему лучше... Слез она не могла сдержать при похоронах, — но они были тихие, облегчающие.

5. Прозорливый

Когда я был студентом Петербургской Духовной академии, на втором курсе, группа товарищей решила посетить известный Валаамский монастырь на Ладожском озере[5]. Среди них был и я... Очень много любопытного увидел я там⁴. Но самое значительное — это был отец Никита[6].

О нем говорили, как о святом; и с этим словом у меня соединялось всегда (хотя это и не связано непременно) представление и о прозорливости. Без особой нужды, пожалуй, больше из хорошего любопытства, я и мой друг Саша попросили о. игумена монастыря — без разрешения которого ничего не делается в обители — посетить о. Никиту. До Предтеченского острова нужно было плыть проливами, отделяющими группу островов, носящих, общее имя «Валаам», но в монастыре дано каждому острову свое имя. О. Никита жил на «Предтече», — то есть на острове, где был скит с храмом в честь святого Иоанна Предтечи. Этот скит считался одним из самых строгих и постнических: там скоромного не ели никогда; и только, кажется, на Рождество и Пасху давалось молоко немногочисленным насельникам скита. А в посты и все среды и пятницы, а может быть, даже и понедельники, не употребляли даже и постного масла[7].

Никогда не пускались туда женщины; но даже и мирянам-богомольцам очень редко удавалось посетить «Предтечу» не хотело начальство беспокоить безмолвье старцев-молитвенников; да и добраться туда не легко было: нужна была лодка, гребец, а люди в монастыре нужны для своих дел.

Но нам, как студентам-академикам, сделано было исключение; везти нас поручено было брату Константину, бывшему офицеру... Этому брату было тогда уже около 50-55 лет. И такой солидный монах должен был везти нас, почти еще мальчиков; но в монастыре все делается «за послушание», и потому хорошему иноку и в голову не приходит смущаться подобными странностями. А скоро и мы освоились, узнав добродушие брата Константина. Дорогою мы немного помогали ему грести.

Другой монах, проводник, посланный познакомить нас с о. Никитою, был отец Зоровавель — способный строитель монастырской жизни. Хотя он происходил из крестьян, но относился к монаху-офицеру с властностью впрочем, спокойною: о. Зоровавель был уже в сане иеромонаха и занимал начальственные должности в монастыре.

... Тронулись мы по тихим проливам, среди гор и лесов к нашей цели без сомнения; скорее, как туристы посмотреть святого. Светило июньское теплое солнце, по небу плыли редкие белые облака. Мы благодушно перебрасывались с монахами своими впечатлениями. И незаметно, доехали до «Предтечи».

А нужно отметить, что и я, и Саша были одеты не в свои студенческие тужурки с голубыми кантами и посеребренными пуговицами, а в монастырские подрясники, подпоясанные кожаными широкими поясами; на голову нам дали остроконечные скуфьи, в руки — четки, даже на ноги дали большие монастырские сапоги, называвшиеся бахилами. Короче, мы, с благословения о. игумена, были одеты, как рядовые новоначальные послушники. Это нужно будет дальше в монастыре. Но это совсем не означало того, что мы собирались идти в монахи: просто нам было приятно нарядиться оригинально, по-монашески... Это некогда делали раньше нас и другие студенты, коих обычно «баловали» в монастыре...

Оставив о. Константина в лодке, мы втроем отправились к отцу --">