Лития Тахини - Вай-Фай

Повернув голову в сторону шороха, ей привиделись — то ли трясущиеся в лихорадке перепачканные болотом, скомканные бинты, то ли порванный ветром целлофановый пакет, зацепившийся за ствол плакучей ивы. Но подкравшись поближе и присмотревшись повнимательней, она увидела странное на вид растение с человеческим лицом, запутавшееся в собственных длинных корнях.

Худоба, мертвенно-бледное лицо и пустые глазницы — весь его вид говорил языком предсмертия. Но рецепторы самосохранения, оказались в полном порядке — заметив движение и пытаясь выглядеть максимально отпугивающим и ядовитым — куст хищно зашипел, отчаянно махая колючими руками-листьями, не понимая, что выглядит потрепанно-засохшим и уязвимым.

Успокоив Проводника легким касанием ладони к его лбу, не теряя времени — Сепия попросила рассказать его историю, и судя по его виду, та была с довлеющей примесью злосчастья…

–

Когда-то, Существо было одним из внебрачных лилианов — восемьдесят первым сыном Лилит, от очередного забулдыги демона. Мать особо не церемонилась с сыном, и как только тот достиг семилетнего возраста, с бессердечной легкостью отдала его в подмастерье к Ланиусу, палачу, обитавшему вблизи замерзшей реки Коцит, что простиралась через пятнадцатый круг Ада.

Юный Лилиан, не был особо одарен для такого филигранного мастерства, как казни, но из-за отсутствия брезгливости, прекрасно справлялся с черновой работой. Шли годы, мальчик подрастал и множились его желания — перемывание кишок, да костей с черепами, бесконечному потоку грешников — ему изрядно надоели.

И улучив момент, когда мастер отправился на своё неправое убийственное дело — сбежал. Ведь в последнем разговоре, Ланиус обозвал его криворуким паяцем и дал предельно ясно понять, что Лилиану в этой жизни не быть его приемником, не стать избранным, переняв это кровавое ремесло — ведь он даже не годен довести до самоубийства, влюбленных в него, праздно шатающихся грешниц, что уж тут говорить о тонкостях пыток и убийствах.

Лилиан мчался по замерзшей реке на юг, ближе к Лете, адской реке забвения, а вслед за ним, струились лукавые шепоты Сирен, живущих подо льдом, соблазняя уйти на запад — где существовал вход в человеческий мир.

Ноги будто сами по себе поменяли направление от слов Сирен и от резкой смены вектора движения, его уши миновало предупреждение о безвозвратной потере телесной формы и о даже возможной смерти.

–

Беспечно нырнув в воронку между мирами, Лилиан летел, чувствуя, как истончается его физическая оболочка. В отчаянии, он хватался за воздух, и в тот момент, когда тело почти растворилось в безвременьи, его рука откуда-то выдернула куст красивого, но ядовитого олеандра, и заговором, привязав к цветку почти исчезнувшего себя — он избежал неминуемой смерти и оказался на Земле.

Поменяв форму, у него поменялось сознание, при котором, жилось ему в мире людей — ни холодно-ни жарко, но лишь до тех пор, пока на всей скорости, в него не влетела перманентно влюбленная Психо-Фея и Злая Повелительница Мух в одной матрешке, снаружи — одна, внутри — другая.

Увидев в нем гибкий волновой разряд 10-го дана, она подзатыльником перепрошила Лилиана в Вай-Фая.

После этой нехитрой процедуры, Фея без лишних сопротивлений с его стороны — проецировала на него любые свои чаянья и фантазии, притворяясь то его матерью, то сестрой, то возлюбленной — проникая всё глубже и глубже в его черепную коробку, тем самым, подмывая его миропредставление, вместе с привычным мнением о себе.

От растерянности, не понимая где он, а где вымысел Феи о нем, у Вай-Фая густела кровь, и в попытке разрядиться, он в неограниченном количестве нюхал хлорку, а после, заламывая руки, взывал под землю: — Мать! Кто же я такой, и за что мне наказание, незнанием?!

Но мать не отвечала, будучи занятой тем, что рожала ему сестренок с братишками, и Фея, заливаясь веселым скрежетом тормозящего поезда, вместо смеха — безнаказанно удерживала его внимание в ловушке, продолжая свой сбивчивый монолог.

— Глупец! Без меня, ты так бы и остался угловатой карикатурой в профиль на самого себя, Ванькой без Встаньки, да Встанькой без Ваньки! Отчего же ты не рад мне? Ведь я подарила тебе — твою же целостность, совокупность всех возможных качеств — без вычетов и недочетов.