Иван Игоревич Нестеров - Беги, ведьма

Я думал. Думал, что ещё можно сделать, чтобы убить эту сумасшедшую, потому как иного выхода я не видел. Она посмотрела мне прямиком в глаза. Я не стал отводить взгляд, с готовностью нырнув в её сознание, что ли.

Боль, много обиды, что как старая, незалеченная рана, гниющая и не дающая выздороветь, естественно твёрдая уверенность в то, что она делает доброе дело, пускай и принося в жертву людей. Строит мир, в котором не будет места душевным терзаниям. Как я понимаю, она смотрела в мою душу. И что уж она там увидела, одному богу известно. Потому как она вынырнула оттуда, и посмотрела на меня с иронией.

– Ты твёрд, но слаб. – Её губы искривились в усмешке. – Ты год собой, что именно ты противостоишь мне, считаешь меня вселенским злом, сумасшедшей…Думаешь, как тебе убить меня. – Она повертела в руках нож. – Ищешь уловки.

Внезапно она метнула нож в посох. К моему удивлению, старый, дышащий на ладан нож перерубил палку, словно тоненькую веточку топор дровосека. Большая часть палки упала, срезанная наискось.

– Видишь ли, в чём дело, я в разы сильнее, опытнее тебя. – Она не хвалилась, а просто констатировала факт. – Твои мельтешения забавны, некоторые задумки весьма оригинальны, ты живуч. – С каждым, словом она подходила всё ближе и ближе. – Но это всего лишь фокусы, толика везения и позёрство. – Она кивнула на посох. – Не знаю, где ты откопал эти знания, но они бесполезны против меня.

Я не стал пятиться, руку, обожженную на дуэли, стало саднить. В голову стал закрадываться план, мелкими, осторожными шажками, словно опасаясь, что его примут несостоятельным.

– Признаю, твоё рвение победить меня, как и успехи на этом поприще похвальны. В короткие сроки, ты стал подобием чародея. – Она провела рукой по моему лицу. – Но милый мой мальчик, проблема в том, что ты не настоящий чародей, а лишь подобие. Смешной, жалкий, одинокий.

Мне нужно развернуть её спиной ко входу. Другого выхода, как немного подавшись вперёд, обхватить её руками за талию и развернуть я не придумал.

– Ого. – Её лицо исказилось гримасой удивления, а разогнанный телекинезом острый конец обрубленного посоха, с чавкающим противным звуком вошедший в её череп, навсегда зафиксировал эту гримасу на её лице.

Я разжал руки и она, уставившись на меня лишённым жизни взглядом, медленно осела на землю. Немного крови из раны, на её лбу попало мне на лицо. Посох пробил затылок и вышел из её лба. Разогнал я его сильно. Наспех утерев лицо подобранной тряпкой, в которую я заворачивал нож, я обратил внимание на посох. Он слабо светился, чего в принципе быть не должно, а также края раны, как и сам, посох дымились. Я на всякий случай, отошёл, опасаясь, что-либо её тело переродится во что-то другое, и тогда нужно будет срочно делать ноги, либо я даже не знаю, сработает отложенное проклятье? Как это работает?

Мои опасения не подтвердились. Дым стал такой, словно тлела большая куча влажных листьев. Через несколько секунд её тело вспыхнуло. Оно было объято пламенем, поднимающимся до вершин деревьев. В нём, в этом пламени, мне на секунду показалось, промелькнуло лицо Элизабет, не той с которой сражался я, а той, что плакала на кровати, перед тем, как она зарезала своего отца и сошла с ума.

– Прощай Элизабет. – Я сплюнул, и развернувшись стал уходить от тлеющего тела женщины, которая втянула меня во всё это.