Алекс Ведов - Догоняющий радугу

общежитии, как это обычно бывает, все свободное время тратилось в основном на дискотеки, пьянки, гулянки и прочее. Любому, кто жил в общаге, рассказывать не приходится. Виталий же никогда не участвовал в этих почти ежедневных праздниках жизни. Он уединялся в своей комнате и занимался учебой или же внезапно пропадал на несколько дней. Куда, зачем — никто не знал. При этом он был нормальным, общительным парнем, отнюдь не зацикленным на учебе, всегда отзывчивым и готовым помочь. Просто у него была какая-то тайна, которая делала его другим. Мы знали, что родителей лишился он рано, после школы служил в армии, а потом работал на машиностроительном заводе. Поговаривали еще, будто Виталий служил в горячей точке и даже участвовал в боевых действиях. Одним словом, жизнь его представлялась окружающим далеко не простой. Но сам он никогда об этом не говорил, а расспрашивать его никто не решался. Между ним и остальными всегда чувствовалась какая-то дистанция, причем не по горизонтали, а по вертикали. На третьем курсе Виталий здорово удивил всех, когда перевелся с геофака на факультет антропологии и этнографии (университет был широкого профиля, поскольку имел краевое значение). Вообще в то время такую пертурбацию было осуществить довольно сложно, но он каким-то образом сумел убедить ректорат пойти ему навстречу. Мотивы этого поступка также остались для всех интригующей загадкой.

Не знаю, почему именно меня он выбрал своим другом или, лучше сказать, товарищем. Я был довольно-таки средним студентом и, кроме упомянутой фанатичной увлеченности минералами (несколько поутихшей к тому времени), ничем из общей среды не выделялся. Возможно, причина в том, что я заинтересовался его книгами. Однажды я зашел к нему в комнату, чтобы обменяться какими-то конспектами, и увидел, что все полки заставлены книгами, а некоторые книги за неимением места лежали кипами на столе и даже на полу. Я всегда любил читать, покупал много самой разной литературы и в книжных новинках ориентировался достаточно неплохо, так что удивить меня чем-либо в этом смысле было трудно, — но при виде такого собрания просто обомлел. Я никогда не встречал ничего подобного. Многие из этих книг были самиздатовскими, отпечатанными в какой-то подпольной типографии на огромных листах бумаги весьма сомнительного качества. Но больше всего я был поражен их содержанием. Большинство авторов и названий было мне незнакомо, но все эти книги объединяло то, что теперь принято называть «духовным развитием», — я понял это по мелькавшим на страницах словам «йога», «просветление», «Дао», «дзэн», «медитация»… Кроме того, были книги по философии и психологии, но в основном тех авторов, чьи имена и произносить-то в то время было кощунственно, — так учили нас на лекциях по общественным наукам, немногие из которых я удосужился посетить за годы учебы. Подобные книги были редчайшим дефицитом, абсолютной экзотикой, да и приобретать самиздат считалось небезопасно — можно было попасть в поле зрения соответствующих органов со всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями. Именно это чуть позже и произошло.

— И ты все это читаешь? — спросил я Виталия тогда.

— А тебя это удивляет? — нимало не смутившись, ответил он. — Если бы людей учили этому, а не той чепухе, которой забивают наши головы, наша жизнь была бы совсем другой.

Я не придал его словам особого значения, но природная любознательность все же заставила меня попросить кое-что полистать на досуге. Он поколебался, но разрешил, строго наказав при этом держать книги подальше от посторонних глаз. С тех пор у меня с Виталием завязались особые отношения, которые вряд ли можно было назвать дружбой. Ведь дружба предполагает полное равенство, а он стал для меня кем-то вроде старшего брата, помогающего младшему расти, развиваться и познавать мир. Сблизившись с этим человеком, я быстро понял, насколько он превосходит нас — своих сокурсников — в знании и понимании жизни, и почему наш круг общения был не для него. По сравнению с ним все мы были просто детьми. Тем не менее, до самого выпуска мы поддерживали контакты, даже несмотря на то, что учился он уже на другом отделении, имевшем мало общего с нашим.

На последнем курсе учебы в стране началась перестройка со всеми ее общественными бурями и потрясениями, а после выпуска судьба разбросала нас в разные края. Я получил распределение в Архангельскую область в региональное --">