Владимир Иванович Новиков , Динара Робертовна Кандахсазова - Русская литература XIX века

освобождает его от необходимости читать и понимать все те произведения, которые составляли круг чтения интеллигентов чеховской поры. Среди утопических лозунгов коммунистической эпохи был и такой: «обогатить свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество». Призыв красивый, но, увы, нереальный, поскольку у каждого человека только одна жизнь и одна память, едва ли способная вместить в себя совокупность духовно-интеллектуальных сокровищ всех времен и народов.

Каков же выход из этого неизбежного, с каждым веком усугубляющегося противоречия? Только один — систематизация, схематизация, каталогизация мировых книжных богатств. Между прочим, такую работу еще в IX столетии начал константинопольский патриарх Фотий, составивший «Мириобиблион» (переводится как «Множество книг» или как «Библиотека») — собрание кратких описаний произведений греческих и византийских авторов, включая сюда литературу церковную, светскую, историческую, медицинскую. Примечательно, что идея такой универсальной, всеобъемлющей библиотеки вновь сделалась актуальной тысячу сто лет спустя. В произведениях Германа Гессе и в особенности в новеллистике Хорхе Луиса Борхеса возникает образ «мир как библиотека». На исходе XX века и второго тысячелетия культура тяготеет к подведению итогов, к обобщению всего опыта мировой художественной словесности. Пора, пора единым взглядом окинуть все, что написано и прочитано человечеством, все, что предстоит унаследовать читателям нового века и тысячелетия.

Вот почему именно теперь стало и возможным, и необходимым такое издание, как «Все шедевры мировой литературы в кратком изложении», предназначенное как для «выборочного», так и для «сплошного» чтения, состоящее не из аннотаций, не из научных описаний, а из кратких пересказов важнейших произведений русской и мировой словесности. Само слово «пересказ» несет в себе смысловой оттенок сотворчества, недаром оно соотносимо с такими понятиями, как «сказ», «рассказ». Пересказ не есть нечто чужеродное литературе, к нему часто прибегают сами писатели. «…Девушка сама не глупая предпочитает дурака умному человеку <…>, и этот человек, разумеется, в противуречий с обществом, его окружающим <…> Кто-то со злости выдумал об нем, что он сумасшедший, никто не поверил, и все повторяют, голос общего недоброхотства и до него доходит, притом и нелюбовь к нему той девушки, для которой единственно он явился в Москву, ему совершенно объясняется, он ей и всем наплевал в глаза и был таков». Так излагал краткое содержание комедии «Горе от ума» в письме к П. А. Катенину сам А. С. Грибоедов. Такие «автопересказы» чрезвычайно ценны для культуры, для читателей: они многое помогают уяснить в авторских замыслах. Бывает наоборот: писатель сначала «пересказывает» для себя общий план произведения, а потом уже приступает к его написанию — подобных пересказов немало в записных книжках Чехова.

Когда-то пересказ был необходимым элементом литературной критики. Вспомните известные всем со школьных лет статьи Белинского: помимо оценки произведений и их трактовки там непременно содержится пересказ. И, излагая на свой манер, скажем, сюжет «Героя нашего времени», знаменитый критик отнюдь не лишал читателя удовольствия от предстоящего знакомства с лермонтовским текстом. Наоборот, эмоциональное, живое переложение только усиливало интерес к роману. В дальнейшем российская критика постепенно отошла от пересказа как приема, и в настоящее время он, по сути, не практикуется. Но выиграли ли от этого читатели — вопрос весьма спорный. Кто знает, может быть, критики еще вернутся к старинному надежному приему изложения «краткого содержания», что даст читателю возможность решать: стоит ли знакомиться с полным текстом той или иной литературной новинки.

Никакой пересказ, естественно, не может заменить первоисточника. Но дать о нем представление он в состоянии. В этом смысле пересказ подобен литературному переводу с языка на язык, подобен творческой вариации на тему известного образца. В какой-то мере он перекликается и с литературной пародией, которая зачастую дает хотя и субъективно-комическое, но и достаточно внятное изложение больших повествовательных произведений. Добротный и четкий пересказ — это тоже литературный текст, это своего рода маленькая новелла, служащая моделью известного литературного произведения — романа, повести, драмы, поэмы. И --">