Виталий Геннадьевич Кандалинцев - Посмотри и вернись

саму, когда я так же сидела на скамейке и смотрела, как священник кормит голубей, что я решила: «Пусть будет так, как загадала». И пригласила вас в кафе.

Пришло время прощаться, но на языке у меня вертелся еще один вопрос. Помявшись, я все же спросил, как священник относится к ее клубу. Она ответила, что он не вмешивается в ее дела и не судит ее. И что, когда однажды она ему сказала, что есть люди, которые только через ее клуб смогут прийти к нему покаяться, он не возмутился. А только смиренно сказал, что на все воля Божия.

Мы попрощались. Вернувшись домой, я долго пил чай и смотрел в окно. В памяти были свежи воспоминания о вечере в клубе. Не могу сказать, что все увиденное и услышанное уложилось в моей голове. Поэтому я решил написать эти заметки, ничего не причесывая. Может быть, их прочитает кто-то из тех, кто ищет последний выход.

Москва, 2009

Утро пустынника

Наступило утро, и пустынник вышел из своей маленькой хижины. Закончилась его долгая ночная молитва, и он, как обычно, направился на небольшую поляну. Жил пустынник на горе, с которой открывался вид на город. До города было довольно далеко, и в пасмурные дни город не был виден.

На поляне пустынник присел на плоский камень. Он любил это время суток и это место. Здесь он вспоминал прошлую жизнь и предавался размышлениям. Много лет назад он молодым еще человеком поступил в монастырь. И сейчас пустынник вспомнил, как первый раз получил от своего старца послушание – вскопать огород. Дело было нелегким: и огород был немаленький, и солнце палило нещадно. Но молодой послушник справился и с радостным сердцем едва ли не побежал сообщить об этом старцу. Он ожидал похвалы и всю дорогу думал о том, что дела у него в монастыре пойдут хорошо.

Старец выслушал его и вдруг сказал:

– Все новоначальные тщеславятся. Но ты должен усвоить: твой подвиг состоит только в смирении, все остальное должно этому помогать.

Пустынник улыбнулся, вспомнив, как он тогда покраснел и вышел от старца в смятении. Лишь через много лет трудов и борений он смог убедиться, что обрел некоторый навык смирения.

Солнце еще не взошло над горой, и рассвет только начинался. Легкий ветер едва заметными волнами шевелил цветы и траву на поляне. От этого казалось, что растения слушают седобородого старика, который иногда действительно говорил вслух. «Да, состарился, – подумал о себе пустынник. – А мнилось, годы тянутся так долго…» И снова окунулся в воспоминания.

Три десятилетия провел он в монастыре, пока не решил перейти к пустынножительству. Ему хотелось более суровой школы отшельничества и безмолвия, большего отречения от мира и независимости от него. Но он также знал, что искушения в пустыне сильнее, и не каждому дано выдержать этот путь. Поэтому он пошел к своему старцу за благословением, испытывая сильное волнение.

Как всегда, старец спокойно выслушал его. И тут же ответил:

– Твой путь это, чадо. Поэтому благословляю тебя удалиться в пустынь на горе Н. Когда будет трудно, помяни и мои молитвы за тебя.

Так он стал пустынником. Быстро выстроил хижину, благо многому научился в монастыре. И три дня после этого находился в покое: молился, занимался своими грядками, носил воду из ближнего источника. Место ему очень нравилось, особенно поляна, где среди цветов и нежного ветра было так хорошо встречать утро. Он уже стал думать, что, несмотря на скудость питания и холод предстоящей зимы, к нему пришла тихая старость.

На четвертый день, когда он сидел на топчанчике в хижине, внезапно услышал резкий голос:

– Думаешь, мы тебя забыли?

И перед ним возникли четыре беса отвратительного вида. Говорившего беса пустынник сразу узнал по голосу. Это был тот самый бес, который неустанно томил и искушал его еще в монастыре. Бес поглядел в угол, где была поставлена икона, и затрясся от злости:

– Опять принес эту икону? Сейчас мы поможем тебе класть перед ней поклоны!

Бес сделал знак своей компании, и они бросились к пустыннику. Демоны подняли его под самый потолок и с силой бросили оземь. Он сильно ушибся, и из разбитой губы потекла кровь.

– Мало, мало! – завопили бесы. – Он меньше ста поклонов никогда не делает. Давай еще!

И они снова схватили его. Пустынник начал творить молитву Иисусову, как и учил его старец. И еще мысленно воскликнул, обращаясь к старцу: «Отче, помоги…».

Когда бесы второй раз подняли его к потолку, в хижину снизошел белый свет. Вражья --">