Елена Валентиновна Топильская - Роль жертвы

серьезный допрос с участием известного адвоката, я полезла в шкаф за формой.

Шеф, увидев меня, заулыбался. Ему вообще приятно, когда сотрудники приходят на работу в форме; хоть какая-то иллюзия солидного учреждения. За исключением меня, Лешки Горчакова и помпрокурора Кочетовой, теперешний коллектив прокуратуры еще больше похож на детский сад, чем в пору моей молодости. Тогда шеф без улыбки смотреть не мог на молодых сотрудников, воспринимая их как детей; а нынешних, наверное, он воспринимает не иначе, как внуков, и смотрит с тоской. Такие мальцы, которым больше, чем прокурорский, пристал бы пионерский галстук. Один из этих детей был направлен в суд для поддержания государственного обвинения; пришел к судье, сказав: «я прокурор», а на вопрос, как его зовут, простодушно отрекомендовался: «Петя»... Судьи до сих пор смеются.

Так что старейший сотрудник, да еще и в форме для шефа — двойная радость.

Он не только заулыбался, но и сказал мне что-то приятное, и я, конечно, сразу размякла. Наш прокурор явно обладает гипнотическими способностями: придя в прокуратуру работать, я наглядно убедилась, что «посмотрит — как рублем подарит» не такое уж преувеличение, вполне реальное свойство обаятельного человека. Настоящему руководителю иначе нельзя. Наш Владимир Иванович умудряется навязать нам самую гнусную работу как большое удовольствие, причем навязать изощренно, так, чтобы мы сами клянчили, а он как бы нехотя уступал. И ведь знаем об этом его качестве, а все равно доверчиво смотрим в рот шефу.

— Мария Сергеевна, — ласково начал он, явно намереваясь сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться, а я даже не напряглась, интуиция моя молчала и не предвещала мне проблем в связи с просьбой шефа.

Впрочем, когда он продолжил, я подумала, что ничего страшного на этот раз нет, подумаешь — посидеть на приеме за Лариску Кочетову.

— Лариса Витальевна к трем часам должна быть в городской прокуратуре, — мягко журчал шеф, отведя меня за локоток к окошку, — а я поеду в администрацию. А вечерний прием срывать не хочется, зачем нам лишние жалобы? А вы как раз в форме; давненько я вас в кителе не видел. Сидит на вас потрясающе... Просто лицо прокуратуры, приятно глазу...

Я с удовольствием слушала эти льстивые речи, думая о том, что на вторую половину дня у меня ничего особенного не запланировано, а если будет мало народу, я смогу отписать парочку постановлений в кабинете дежурного прокурора.

— Конечно, я бы не стал вас отвлекать, попросил бы Горчакова, но он сегодня выглядит не для приема... А на вас пусть граждане полюбуются...

В полтретьего ко мне зашла Лариска Кочетова. Она положила передо мной журнал приема граждан, куда надлежало записывать имена обратившихся, их адреса и суть обращения, и предложила попить чайку.

— У меня бутерброды есть, а то ты, как всегда, без обеда, — жалостливо сказала она, разглядывая мой заставленный вещдоками кабинет. Что это у тебя такое в углу? Второй месяц вижу, все хочу спросить, и забываю, — Лариска показала на прислоненную к стене бетонную глыбу с торчащими вверх ржавыми рогами арматуры.

— Вещдок, — пожала я плечами, и Лариска фыркнула.

— Ну, естественно, вещдок, а не абстрактная скульптура. А по какому делу? Это что, орудие убийства?

— Нет, — отозвалась я, расставляя чашки.

— Изнасилования? — испугалась Лариска.

— Да нет, что ты.

— Неужели ее украли?

— Да нет, это кусок бетонного блока, который упал на рабочего на строительстве жилого дома.

— А зачем он тебе?

— Блок был бракованный, просто кусок бетона, без арматуры. Только из угла торчала железная петля. Когда стропальщики за нее зацепили и стали поднимать блок, угол отломился. А плита упала и раздавила рабочего, от него одна голова осталась.

— Господи, какой кошмар! Ладно, хватит говорить о противном, давай быстро перекусим.

Лариска разложила бутерброды, и мы приступили к трапезе, а я все еще мыслями возвращалась к несчастному случаю на стройке и думала: а есть ли в нашем городе хотя бы один дом, на строительстве которого никто не погиб? Но Лариска постепенно отвлекла меня от грустных мыслей байками про приемы граждан.

На десять нормальных заявителей обязательно приходится пара-тройка больных, и при всем к ним сочувствии сам заболеваешь после такого приема.

— Представляешь, Машка, — увлеклась Кочетова, — на той неделе приходит тетенька, с виду — приличная, и с болью в --">