Евгений Шпунт - Полуночная земля

монастыря, и теперь жил в поселке беженцев со своей подругой. Сейчас они вместе, Мерфи и высокая черноволосая девушка, стояли в дверях своего домика, улыбались и махали ей. Леу помахала в ответ.

Костры поселка остались за спиной, улочка становилась все уже, превратившись в тропинку, а та через некоторое время вывела ее к темнеющему посреди опушки монастырю. На самом деле он совсем не походил на прежний — вместо дюжины каменных строений, обнесенных стеной — длинный деревянный дом, где жили монахи, с двумя небольшими пристройками. Из рассказов Мартина Леу знала, что раньше они занимались тем, что переписывали и переводили книги и принимали паломников, которые хотели взглянуть на когда-то упавший с неба камень, но почти все книги погибли в огне, а камень попал в руки красным монахам, которые пришли в ту ночь вместе с солдатами. Вместо этого братья Чистого неба, как они называли себя, взялись помогать живущим в поселке старикам, выхаживать больных и заботиться о потерявших родителей малышах. Раньше их общение с крестьянами не поощрялось, а с женщинами — и вовсе было запрещено, но главный монах — он умер вскоре после бегства в лес, Мартин рассказывал, что однажды утром, произнося молитву, старик вдруг осекся, прижал руку к груди, упал, и его свет внутри погас, прежде чем он коснулся земли — успел отменить запрет, а его преемник по имени Бирн подтвердил это решение. Так что теперь братья большую часть дня проводили в поселке, иногда появлялись в Чертогах, а к себе возвращались трижды в день, чтобы помолиться.

И в этот раз Леу еще издалека услышала мерный хор голосов, доносящихся из раскинувшейся за монастырем чащи, а когда подошла ближе, фигуры в синем одна за одной стали возникать из сгущающихся теней.

Леу на миг остановилась, присмотрелась, и, конечно тут же нашла взглядом Мартина. Узнала его, несмотря на темноту, которую с трудом развеивал падающий из открытых дверей пристройки-трапезной дрожащий неяркий свет, несмотря на опущенную голову и почти скрытое под капюшоном лицо.

Невольно улыбаясь, Леу позвала его по имени. Мартин поднял взгляд и улыбнулся ей в ответ.

По дороге назад к озеру Мартин рассказывал о забавных выходках детишек, за которыми присматривал днем.

— Когда им принесли поесть, подходит ко мне Эшлин… ну, может помнишь, пухлощекая такая, подходит ко мне, в руке держит лепешку и спрашивает, не хочу ли я немного. Я говорю, мол, конечно, спасибо, и руку протянул. Эшлин кусок отломила, тянет мне, а потом в последний момент остановилась, подумала, разорвала его надвое, от меньшей части еще половину откусила, что осталось мне отдала, и ушла довольная.

Мартин тихонько рассмеялся.

— Всего три года, а хитрая, как… Леу, ты в порядке?

Она передернула плечами.

— Да. Все хорошо.

Впереди снова показалось озеро, темное и тихое, в черной воде дрожали искорки звезд. Они в молчании вышли на берег, к большому покрытому мхом валуну, окруженному зарослями высокой травы. Встречаясь, Леу и Мартин иногда отправлялись бродить в лес, иногда, особенно по вечерам, приходили сюда. Ей здесь нравилось. В воздухе немного отдающий горчинкой запах водяных цветов, над головой серебряная луна, ярко горят костры в поселке, так, что иногда спиной чувствуешь их тепло, через озеро мягко мерцают огни Чертогов.

Леу, как обычно, взобралась на валун, скрестив ноги, так, чтобы не мешали длинные полы кафтана. Мартин садиться не спешил.

— Точно? Мне кажется, что-то не так. Ты… — он замолчал, подбирая нужное слово, прищелкнул пальцами, потом сдался и перешел на язык людей — его еще называли эйрийским: — Не помню, как это будет по эльфийски… какая-то сама не своя.

Мартин уже вполне прилично говорил на языке фаэйри, но иногда, как сейчас, например, забывал некоторые слова. К счастью, Леу к этому времени сама успела неплохо поднатореть в эйрийском, потому что говорящий камень больше не мог помочь им.

Это случилось пару лунных кругов назад, примерно тогда же, когда начались сны. Камень вдруг стал терять свое волшебство, все чаще и чаще отказывался переводить слова, и вскоре превратился в обычный кусок породы, серый и холодный. И судя по донесениям лазутчиков, которые незаметно для держащих лес в кольце постов и лагерей венардийцев выскальзывали из-под завесы, добирались даже до столицы и до северной и восточной границ, магия ушла и из других сокровищ фаэйри. Браслеты судьбы, рассказывали они, тоже потеряли --">