Евгений Сагдиев (Флемм) - Чёрные небеса

слуга. Как он сказал однажды, к слугам отношение иное, их просто не замечают. К слову и молодой человек также избегал возможности осесть на одном месте, он просто катился куда глаза глядят, меняя лошадей и таверны, слушая рассказы местных пьянчуг и заливистые трели менестрелей во время городских праздников. Всё что нажил к своим небольшим годам, это хороший меч, доспехи с бронзовыми пластинами, самодельный дубовый щит, без герба, и редкие монеты, что время от времени позвякивали в карманах. В тёмных волосах уже проблёскивала седина, а лицо пока ещё не исполосовано шрамами. Однако на простого бродягу и любителя поживиться лёгкой добычей он не походил, черты лица не грубые, а само лицо выдавало человека знакомого с книгами. Может поэтому он и стремился попасть в Алый город. А Вален катился с ним за компанию. Вот уже третий год. За время проведённое вместе, они не просто сдружили, стали понимать друг друга с полуслова, а то и с полунамёка.

- Значит Ровен, - молодой человек поднял и подошёл к костру, выхватил прут и хватанул жареного мяса. Не отказался бы он сейчас от картошки с тушёной свининой, в глиняном горшке, с дымком. И обязательно кружка вина. Но этого не было. – А дальше какой город?

- Не твой, - усмехнулся Вален.

Медленно жуя, молодой человек следил за багровым кругом неуклонно скрывавшимся за далёкой линией горизонта.

- Скоро оно совсем уйдёт.

- Но как всегда вернётся, - хмыкнул Вален.

Но в голосах обоих сквозила тревога, тревога тягостного ожидания, что скоро солнце уйдёт.

***

Грэхем провёл ладонью по лицу. На лбу пот. Вновь. Голова тяжёлая, гудит так, будто бы в ней мельничные жернова ворочаются. Поднялся, тело разбито, не скажешь что ночь прошла. Усталость навалилась на юношу свинцовой тяжестью, так и норовя придавить обратно в кровать.

Всё эти сны, нахмурился он, и откуда они такие настойчивые берутся? Сны стали мучать Грэхема последние месяцы, сперва редкие, словно случайные кошмары, затем стали чаще, а последние недели, каждый день, точнее ночь, не давая возможности выспаться. И вот беда, Грэхем не мог в точности их запомнить, они возникали в сознании урывками, навевая страх и оставляя после себя зыбкий туман сновидений. Вдобавок Флавий, послушник что проживает в соседней комнате, утверждал, что Грэхем кричит по ночам.

- И что я ору? – недовольно хмурился он, не доверяя словам Флавия.

- Что ты там вопишь не разобрать, - лениво скользя взглядом по странице, отвечал тот. – Но такое впечатление, что тебя во сне убивают, или ты кого-то убиваешь, или видишь как убивают. Не знаю, но голос у тебя жуткий. А раньше такие ужасы не снились?

- Нет. Они появились в последнее время, - Грэхем потёр виски, словно пытаясь избавиться от тяжести в голове.

- Вот как, - не то чтобы в глазах Флавия появилось любопытство, так заинтересованность от нечего делать. – И мучают каждую ночь?

- Да.

- А это не связано с тем что солнце скоро…., - не успел договорить.

Грэхем взорвался – Не твоё дело!

- Да как сказать, - ни сколько не отреагировав на выпад, Флавий перелистнул страницу. – Это может касаться всех нас. Если мне не изменяет память, магистр Марфин говорил о том, что некоторые из нас могут выделяться, могут быть …., - опять не успел докончить речь.

- Мои сны моё дело, а не твоё и магистра Марфина! – Грэхем вспылил окончательно и резко повысил голос, что осуждалось в Башне Знаний, так как тот ещё являлся послушником.

Больше ни с кем Грэхем не делился о своих снах. А они продолжали его мучать. Но больше всего его мучала мысль, а что если Флавий прав, что если его сны это предвестие уходящего солнца? Ему доводилось читать в старинных фолиантах о подобных явлениях, и к чему это приводит. Не говоря о том, что подобных людей запросто обвиняли в тёмной магии и тех ждала печальная участь.

Голова болела, Грэхем обхватил её руками. Ладно, решился он, поговорю с магистром Марфиным.

***

- Вы сегодня просто ослепительно выглядите, моя жена завидует вашей красоте, - учтиво рассыпался в комплиментах придворный вельможа, не забывая отвесить верноподданнический поклон.

- Как всегда мой друг, - легко бросила в ответ королева Ольга.

Она одарила вельможу благосклонным взглядом и тот расплывшись в широкой улыбке на толстом лице, поспешно оставил её. Вельможе лет шестьдесят, насколько помнила Ольга, а его жене от силы двадцать, и она моложе королевы в два раза. А --">