Михаил Григорьевич Бобров - Четыре возраста Нулизы-сан

Гавайского Международного Госпиталя. «Хемптон» должен дойти. Прочее… Как получится.

Капитан конвоя встал с вертящегося операторского кресла и шагнул к остеклению. Рубка изнутри выглядела как… Как типовая рубка военного корабля. Не было ни малейшего смысла возиться с ее обустройством, если главное находилось не здесь. Единственным признаком обитаемости была перевернутая вверх обложкой раскрытая книга — капитан конвоя сохранил прежние привычки. Из той жизни? Из предыдущей жизни? Так и не найдя точного слова, капитан посмотрел за стекло.

За стеклом разворачивалась панорама порта: истертые бетонные пирсы, помеченные желтыми номерами, полосками и шевронами; заставленные ящиками и упаковками. Упорядоченная суета людей и погрузчиков; нечеловечески ловкие и точные размахи контейнерных кранов… Еще дальше черные склоны обрывались в синюю воду Токийского Залива. По нежно-голубому небу в сторону океана тянулись инверсионные следы «Валькирий». Все — значит, полная дюжина. Перед выходом конвоя девятый воздушный флот загонит под воду вражеских наблюдателей. Но это мало поможет: известны точки отправления и прибытия. Время ограничено, на широкий обходной маневр его не хватит. Плюс риск, что разведка действительно серьезно промахнулась. И тогда все начнется уже послезавтра, и никакой недели в самом деле нет…

Адмирал поднялся и подошел тоже. Встал рядом.

— Честно говоря, не знаю, — сказал он, обдав капитана запахом крепкого табака, — смог бы я сам держать ход. Ведь это же девчонки!

Капитан конвоя промолчал, и тогда собеседник продолжил:

— Я пойду с вами. Если дело не выгорит, меня-то уж точно прислонят. Погибший капитан подсказал отличный выход: мертвые сраму не имут.

— Разумеется: наследуют и разгребают живые.

Адмирал запыхтел, но не возразил.

— Вопросы?

Капитан покачал головой:

— Вопросов не имею. В командование конвоем вступил.

— Разрешение на выход конвоя дано.

— Разрешение на выход конвоя получено.

Адмирал развернулся, надел и поправил фуражку. Четким движением козырнул:

— С богом, командуйте. Я не буду стоять над душой.

Подождав ответного жеста, повернулся и вышел.

Капитан конвоя перевернул раскрытую книгу. Аккуратно закрыл. Перелистнул, открыл наугад, прочитал: «…страну, в которой все, все, все придется начинать сначала!»

Захлопнул и отложил томик. Рассеянно скользнул взглядом по чехлам, укрывающим от пыли большую часть приборов и постов. Наводить уют капитан даже не пытался — его женщина была не здесь.

Снова подошел к окну, и не удержался-таки — бросил сканирующий импульс к выходу в океан, где черными утюгами на синем стекле громоздились корабли ядра: «Аоба», «Майя», «Нагато». И, конечно же, «Конго».

* * *

— Нет чаек, — пожаловалась Конго.

— Нет рыбы — нет чаек, — хмыкнула Нагато. — А рыбы нет, потому что планктона мало.

Обе аватары были неуловимо похожи. Не внешностью. Конго — блондинка в лиловом, непрактичном, ассиметричном, длинном. Нагато — брюнетка, пышную грудь которой не мог утаить многослойный японский наряд времен старой-старой Акихабары. Нагато даже зонтик вертела в руках! А все равно не выглядела легкомысленной хохотушкой из чайного домика. Обе аватары, обе туманницы, обе русалки выглядели ровно теми, кем были — отражениями кораблей Туманного Флота. Ни яркие наряды, ни затейливые прически, ни тщательно выстроенные образы не могли скрыть флагманскую властность, прорывающуюся в каждом жесте.

— Чисто теоретически, — Конго задумалась, — в Северном Ледовитом… И еще южнее циркумполярного течения, вокруг Антарктиды… Взвесь туда не проникает, и планктон там выжил. Интересно, хотя бы там чайки остались?

— Глянь в сеть — через мгновение будешь знать.

— Неинтересно, — просто сказала Конго.

— Ты еще не наигралась в людей? — Нагато высоко подняла брови. — А они уже играют в нас!

Брюнетка кивнула в сторону широкой плоской палубы школоносца. На палубе ровными черточками девяток выстроился экстренный выпуск сразу двух Школ: Токийской и Владивостокской. Ветер тянул над заливом стяги: пока еще чистые, без единой отметки.

— Завтра миленькая мелочь начнет платить кровью за право называться «Хиэй», «Харуной» или «Ашигарой», — Нагато вздохнула. — Не то, чтобы я жалела людей. Но, упорно цепляясь за сколь угодно важный клочок земли, мы теряем главное преимущество флота — --">