Артём Артёмов (Artem2s) - Ясное небо

жизнерадостной Лизы лязгнул как затвор автомата.

— Дышит? Не перемещать, не трогать, ждите, уже выехали, — и тут же, под сухой щелчок брошенной трубки, звонко и тревожно на весь блок:

— Леша, реанимацию к общаге физфака БЫСТРО! Парень выпал из окна, пятый этаж!!

Он закрыл глаза, слушая топот ног, рев движка и вой сирен за окном. Он был не единственным врачом в их скорой, Леша хороший спец и знает свою работу, не раз спасал жизни. Лиза молодец, что послала его, помнит, девочка, о бзиках старшего врача. Но сегодня это не поможет, будут еще вызовы, он тоже нырнет в душное нутро микроавтобуса и помчится под вой сирен по сонным улицам Н-ска. Будет до последнего пытаться вырвать очередную жертву из бездонной лазурной пасти…

Но оно не отдаст. Оно никогда не отдает свое. На его памяти оно ошиблось только один раз. И этот один раз сейчас затравленно стоит в конце больничного коридора и тоскливо смотрит на лужу разлитого кофе с блестящей ложечкой в середине.

* * *

Н-ск, обрывки разговоров:

— Варежку завали, понял?!

— Колян все, харэ.

— А чо он несёт?

— Да ладно, хорош, говорю. Не для этого собрались.

— Колян, ты это, я не в том смысле… Просто ну как так-то, вы ж рядом были…

— И чо рядом?! Мага плавает лучше, чем мы оба, вместе взятые! Мы думали — прикалывается, нырнул и угорает. Пока дошло…

— Ты башку включай, Лёх, когда чё-то говоришь. Колян чуть сам не утонул, пока за Магой ныряли.

— Да вода ж мутная, не видно ни хера! Когда наткнулись… мы ж откачивали! И скоряки!

— Да скоряки отжались… Тот с сединой сам посинел, пока откачивал. Я думал, рядом сейчас ляжет. Чуть ребра Маге не переломал.

— Ладно, давайте, что ли…

— Да, за Магу, пацаны. Не чокаясь…

* * *

— Слыхала про Маринку-то? Кошмар какой…

— Ой, ужас. Под грузовик говорят?

— Да, сразу насмерть.

— Ооой… А как так-то? Неужто сама…

— Ну да, ты что. Нет, она, конечно, с придурью была, прости господи, наивная. Летящая, как мой балбес говорит. Но не настолько уж.

— Да и с парнем ее этим у них, вроде все хорошо было. Я слыхала, он ей предложение сделал?

— Накануне, говорят, да. Ходит сейчас — лица нет. Говорит, ко мне бежала, наверное, спешила.

— Ой, молодежь. Ветер в голове.

— Нельзя так про нее… теперь-то.

— И то правда. Земля пухом.

— Беда-то какая матери. Молодая ведь совсем, жить да жить…

* * *

— А что, экзамен не начался еще, что ли?

— Ларис, ты хоть иногда от своих ногтей отрываешься?

— Чего?

— Перенесли экзамен на понедельник, траур на факультете.

— Ни фига себе. Чо случилось-то?

— Сашка из второй группы умер. Из окна общаги то ли выпал, то ли прыгнул.

— Серье-е-езно… Типа суицид, что ли?

— Да не знает никто, записки, говорят нет, только конспекты на подоконнике.

— По ТФКП? Ой, я чуть сама…

— Дура ты, Ларис. Сама.

* * *

Он стоял у окна и смотрел в потемневшее небо.

Город, словно устав от непривычной солнечной жары, кутался в тяжелое войлочное одеяло дождевых облаков, наползавших с северо-запада. Ночью ему станет жарко под толстым сизым пологом. Пот выступит на стенах домов и асфальте дорог, тротуаров, площадей, на металле и шифере крыш. Сначала отдельными крупными каплями, потом частым бисером, и, наконец, ручьями и струями, бегущими по водосточным трубам и канавам, город будет смывать с себя удушливую пыль очередного жертвоприношения.

Смывать и забывать.

А ему останется только бродить по улицам, паркам, скверам и рынкам Н-ска и собирать обрывки разговоров, обмолвки и сплетни. Имена.

Мага.

Маринка.

Сашка.

Словно мёртвые бабочки, приколотые к подушечкам блестящими булавками, эти имена теперь составляли его жутковатую тайную коллекцию.

Ксанка.

Асель.

Никитон.

София.

Толик.

Десятки имен, забыть которые он не смог бы, даже если захотел. Потому что тогда придется забыть то, первое. С которого началась его страшная коллекция. Ее имя. И того, кому даже не успели имя придумать.

Он знал, что способ есть. Просто дождаться солнца, выйти на улицу и, не сопротивляясь, окунуться в ласковые объятия лазурного монстра над головой. Он не сомневался, что тварь примет его без промедления, даже, наверное, без злобы. Разве что пожурит ласково, как блудного сына. Ну где же ты был так долго…

А горожане потом будут разводить руками: ну да, ну да, такое горе, вот сердце и не выдержало, --">