Мэтт Дымерский - Ангел без лица

просил о конфиденциальности, но само провидение послало вас ко мне. Не против помочь старому человеку отнести несколько коробок вниз?

Я оглядел чистый каменный коридор. Он был тесным и выглядел так, будто ему не меньше тысячи лет, но церковные коридоры едва ли казались угрожающими… А кроме этого, я так хотел разузнать, что же он делает со всем этим оборудованием. Втайне оставаясь настороже, я с улыбкой согласился. Подняв коробку, я проследовал за ним мимо нескольких закрытых дверей, и каждая из них была ещё более изящной, чем предыдущая. Наконец он остановился, достал очень старый железный ключ и вставил его в громоздкий, грубо сделанный замок.

Необычный запах ударил мне в нос, когда мы переступили порог — влажный и затхлый, но одновременно тёплый и с безошибочно определяющейся ноткой компьютерного железа.

Он двинулся вниз по обшарпанной лестнице, и я на мгновение отстал, чтобы проверить, ловит ли телефон в самом сердце древней церкви. Сигнала ожидаемо не было. Я поднял небольшой камешек из затянутого паутиной угла и аккуратно положил его в дверной проём, чтобы дверь ненароком не захлопнулась. Не хотелось бы оказаться в ловушке внизу с этим странным стариком, пусть даже священником…

Снова подняв коробку, я заторопился вниз, чтобы догнать его до того, как он спустится. Затхлый подвал привёл в широкую комнату с низкими потолками — такую широкую, что, кажется, она протянулась подо всей церковью. Тут и там встречались пыльные колонны, упирающиеся в потолок, но моё внимание было приковано к нагромождению компьютеров, кабелей, вентиляторов и лабиринту прочего оборудования между ними.

— Что всё это значит?

Он повернулся и окинул меня оценивающим взглядом. Ревнивый блеск его глаз усиливался вездесущим электронным свечением.

— Само провидение привело тебя сюда. Поэтому, думаю, я должен поделиться с тобой.

Я легкомысленно кивнул. Все мои инстинкты кричали, что этот человек определённо был не в себе.

— Что это?

Он поспешил к ближайшему монитору, чтобы проверить какую-то программу, которая, как я понял, отвечала за контроль температуры и работу вентиляторов.

— Несколько месяцев назад я приобрёл особенную книгу — очень раннюю редакцию Библии. Достаточно древнюю для того, чтобы избежать искажений от многочисленных переводов. Изучая её, я обнаружил несколько очень странных притч, изобилующих любопытной грамматикой, с очень… нестандартной моралью в конце. Эти притчи явно были исправлены и сделаны более приемлемыми в поздних редакциях. Сначала я решил, что это какая-то шутка, но потом понял — слова сами по себе не имели значения. Это код.

Кажется, я встречал что-то подобное в книгах и фильмах. Поставив коробку, я пораскинул мозгами, как бы так повежливее откланяться.

— Хм, значит, Библия содержит секретный код…

Он нахмурился, и причудливая светотень превратила его лицо в зловещую маску.

— Не «содержит». Она и есть код. Строго говоря, код написан на Прологе.

Это заявление так меня зацепило, что я на мгновение отложил свои планы побега.

— Код на Прологе? Код, расшифрованный по древней редакции Библии, написан на современном языке программирования, предназначенном для создания искусственного интеллекта?

Он кивнул. Хмурое выражение его лица медленно перетекло в усмешку.

— Я ничего не знал о компьютерах и программировании, когда меня озарило этим пониманием. Пришлось многому научиться за последние несколько месяцев, но я наконец-то сделал это. Расшифровал и ввёл в систему весь код.

Вскинув бровь, я оглядел оборудование второй раз, раздумывая, не сошёл ли я с ума, если «открытие» этого человека начало казаться мне занятным.

— Простите, но это звучит странно… я бы даже сказал, невозможно.

— Это чудо, — он был непреклонен.

— Ну… Думаю, я мог бы пригласить одного из своих друзей, разбирающихся в программировании, чтобы он взглянул на код и сказал, что он делает…

— Больше никто не должен знать, — ответил он. — Ещё не время. И кстати, я уже знаю, что делает код. Я успешно скомпилировал его за неделю до первого прихода в магазин, и он работает до сих пор.

Я вгляделся в его лицо, ища малейшие признаки неискренности, но он казался абсолютно серьёзным.

— То есть в ранней редакции Библии, которой тысячи лет, вы нашли компьютерную программу, написанную на современном языке, и она завершена и запущена? Запущена прямо сейчас, на всех --">