Василий Седой - Партизан

пистолей. Но даже не понял, когда в меня попали. Пуля прошла по касательной, задев плечо и пропахав при этом довольно длинную борозду.

Убедившись, что противников не осталось, я принялся снимать с себя верхнюю одежду. А когда оголился до пояса, начал рыться в бауле в поисках находящейся там аптечки. Кто бы знал, как я ругал себя, не предусмотрев возможность ранения, и не положив сумку с лекарствами и перевязочными материалами, так нужную мне сейчас, на самый верх. Понятно, что собирал все впопыхах. Но уж такую простую вещь мог бы и предусмотреть.

Отыскав всё необходимое, я достал перекись, обильно полил ею кровоточащую рану, и задумался. У меня есть в наличии и йод, и зеленка. Только вот я не помню, какое из этих лекарств можно мазать на открытую рану, а какое — нет. Решил сильно не заморачиваться. Думаю, что и перекиси должно хватить. Поэтому разорвал оболочку перевязочного пакета и приготовился накладывать повязку, когда услышал голос, колокольчиком прозвеневший совсем рядом:

— Давайте я помогу Вам, сударь.

С этими словами, ко мне подошла уже вполне сформировавшаяся девушка, а не девчонка, как мне показалось раньше. Она незаметно подошла ко мне совсем близко, решительно отобрала перевязочный пакет и очень сноровисто перевязала рану. С удивлением смотревший за её действиями, я даже не сразу понял, что заговорила она со мной по-французски. А когда осознал, то невольно спросил:

— Вы — француженка?

— Нет, что вы! Я из России. Просто привыкла так разговаривать, — тут же ответила она теперь уже по-русски. И тут же спросила:

— А Вы не владеете французским?

Я ответил ей уже на французском, привычном для образованных людей этого времени. Если я, конечно, правильно понял, куда попал в этот раз. Пояснил ей, что говорю не только по-французски, а ещё на английском и немецком. Просто странно, что русская дворянка разговаривает на иностранном. Она улыбнулась и поправила:

— Для русской аристократки французский уже, как родной.

Я на это только пожал плечами, скривившись от простреливающей боли в раненом плече. Так, значит так. Мне без разницы.

По окончании перевязки я принялся одеваться в одежду, ставшую мне большой. Подумал, что надо убираться отсюда, как можно быстрей. Об этом сказал этой, нереально красивой, как выяснилось, аристократке.

— Да, вы правы. Сейчас, только приведем в чувство мою служанку. А что на Вас за одежда такая странная? Никогда такой не видела, — тут же спросила она.

Надо сказать, для этого времени одежда у меня была очень неподходящая. Надо будет решить этот вопрос. Не нужно мне сильно отличаться от местных обитателей, чревато лишними вопросами. Правда, для леса, лучше не придумаешь, но все же. На вопрос отвечать не стал, бросив коротко:

— Позже поговорим. Не до этого сейчас.

А задача передо мной и правда стоит сложная. От трофеев я отказываться не подумаю. Мне ещё как-то свою жизнь здесь надо устраивать. Поэтому, необходимо попытаться забрать отсюда все возможное.

Самая большая проблема — лошади. Вернее, их большое количество. Сложно одному будет с ними управиться.

Служанке досталось нехило. Лицо не поломано, но сотрясение она отхватила знатное. Блевала, когда привели её в чувство, как из брандспойта.

Оставив девушку заниматься своей спутницей, я принялся за сбор трофеев.

В первую очередь, ловил лошадей и создавал из них подобие колонны. Выстраивал их друг за дружкой, привязав первых к задней части кареты. Переметные сумки, находящиеся на спинах лошадей, как и седла, трогать не стал. Наверное, будет ещё время ими заняться.

Закончив с этим делом, сразу занялся другим. Ведь с тел уничтоженных, как выяснилось, польских гусар, тоже было, что взять. Тщательно мародеря трупы (а я не брезговал даже некоторую одежду и обувь с них снимать), поймал на себе презрительный взгляд спасенной девчонки. Понятно, что в её глазах я сейчас занимался недостойными вещами, но и отказываться от добычи из-за аристократических заморочек не собираюсь. Перетерпит, а если нет, то дорог и направлений много, разбежимся без проблем. Когда я все тщательно упаковал, крепко увязал добычу на спины лошадей, не забыв забрать свои вещи, только тогда задал аристократке вопрос, который давно уже надо было прояснить:

— Не подскажите, сударыня, куда вы направлялись?

Спросил и тут же нарвался на отповедь:

— К равным мне по положению лицам следует обращаться «Ваша светлость».

--">