Эдишер Лаврентьевич Кипиани - Красные облака. Шапка, закинутая в небо

так рассержена мама.

— Я нашел рубль… На улице, около кузницы.

— А другой?

— Другой ты сама мне дала… Я не истратил… Хотел книгу купить.

— Врешь! Врешь и не краснеешь! — Мать уперла руки в бока. — Ну что мне с тобой теперь делать? Придется позвать милицию, чтобы тебя увели. Будешь сидеть в тюрьме и есть сухой хлеб. Нашел! Этакий счастливчик! Почему я никогда ничего не нахожу?

Мать в тот раз не тронула Джабу — верно, жалко стало: лежит, бедняга, в постели и убежать не может, и спрятаться некуда. К тому же она, должно быть, почувствовала, что Джаба говорит правду Иначе почему бы она сказал ему напоследок:

— Даже если увидишь, золото валяется на земле, — не подбирай! Даже золото, слышишь!

Тот год, по-видимому, был годом находок для Джабы. Не прошло и трех дней, как по пути в школу, в одной из аллей сада Коммунаров, он заметил валявшуюся на земле красную тридцатирублевку. Он уже было нагнулся за нею, как вдруг явственно услышал слова матери: «Даже если золото найдешь, не подбирай!» Джаба метнулся прочь от скомканной красной бумажки, словно от спящей змеи. Какой-то бородач, оказавшийся рядом, проследил за взглядом Джабы, увидел деньги, быстро подхватил их, посмотрел на мальчика с бессмысленной улыбкой и пошел дальше ускоренным шагом.

Вечером, когда Джаба рассказал об этом матери, та только развела руками.

— Ну и врунишка у меня растет, нечего сказать! Как ты, только запоминаешь все свои выдумки! Небось сам уже пугаешься, где правда и где ложь.

— Но я в самом деле нашел, мама, почему ты не веришь? Вспомнил, как ты мне наказывала; даже если золото найдешь, не подбирай, и послушался, не подобрал. А потом прошел какой-то человек и подхватил бумажку.

— Вранье, выдумки. Ты просто хочешь, чтобы я пожалела — почему у меня не отсох язык, когда я это сказала! Ведь так? Для того все и придумал?!

— Да. Так, — внезапно обиделся Джаба. — Я все выдумал. Хотел, чтобы ты пожалела.

— Угадала, значит? Ты меня не обманешь!

— Да, угадала, — Джаба надулся.

— Вот какой! Нашел деньги — и не взял! Так я и поверила! Да и кто это разбрасывает по садам тридцатирублевки?

— Никто не разбрасывает. Я же сказал — я все выдумал. Чтобы ты пожалела.

— Небось, если б правду говорил, сразу матерью бы поклялся!

— Мамой клянусь, все правда, и ничего я не выдумал! — вскричал Джаба в отчаянии.

— Гм… В саду, говоришь? — на этот раз уже неуверенно переспросила Нино. — Валялась, и ты не взял, да?

— Ну да, сказал же я тебе — какой-то прохожий подобрал…

— Ладно, я не буду на тебя сердиться, давай сюда твою находку, — внезапно сказала мама и невольно взглянула на карман Джабы. — Если ты в самом деле нашел… Чего я на тебя накинулась — ведь не украл же! Не подбери ты — взял бы кто-нибудь другой. Покажи деньги, может, они рваные и их нигде не примут…

— Что показать, мама?.. Я же сказал, что вспомнил твои слова и…

— Я не буду сердиться, давай их… Если ты в самом деле нашел, я сердиться не стану. Как раз хватит нам завтра на обед.

Джабе вдруг стало так жалко мать, что он едва сдержал слезы.

— Мама…

Больше он ничего не смог выговорить, но мать поняла, что все сказанное им — чистая правда.

— Ах ты, дурачок! Вот уж в самом деле дурачок! Что ж ты, неслух, именно в этот раз меня послушался?

Из-за двери послышались мягкие шаги. Джаба поспешно спрятал сигарету в горсти, свесил руку с кровати и закрыл глаза. Мать вошла, поставила ведро с водой на пол. Джаба ждал: вот сейчас звякнет, упав, дужка ведра. Но мать, видимо, так осторожно поставила ведро, что дужка не упала. Джаба почувствовал: мать смотрит на него. «Верно, дым просачивается у меня между пальцев», — подумал он.

— Чаду-то, как от сырых дров… Проснулся, так вставай!

— Ох!.. — простонал Джаба.

— Будешь охать, когда выставят из редакции.

— Ох, ох, мама!.. — Джаба старался стонать как можно жалобней.

— Что, что с тобой? — Нино замерла на месте.

— Сердце… Сердце бьется…

— Боже мой!.. Что мне делать?.. — Нино ударила себя по щеке и бросилась к кровати.