Герман Иванович Романов - «Желтая смерть»

котором не то, что не взлетишь, крылья не расправишь. Действительно, где Вильно, а где Лодзь — между этими городами полтысячи километров, никак не меньше. Да и что делать командующему одним округом на территории соседнего, которым заправляет генерал Жилинский, настоящий виновник гибели двух корпусов из несчастной армии Самсонова.

Он прекрасно знал, что западная часть «польского балкона», то есть практически все левобережье Вислы от крепостных фортов Новогеоргиевска и Ивангорода, или Модлина и Демблина, если брать местные наименования, кроме нарядов пограничной стражи никаких войск не имеет. Предназначенные для войны с Австро-Венгрией армии развертываются восточнее, за рекой, которая обеспечивает фланг и служит широченной преградой для противника, пожелай тот ее форсировать.

«Причем здесь Лодзь?! Поехал сюда отдохнуть?!

Дурь несусветная, ведь ни один из генералов не оставит свой округ в такой напряженный момент. Да и ехать пришлось бы в Варшаву, там центр, если был бы нужен разговор с Жилинским — все же с началом войны Ренненкампф ему подчинен. Но еще не война, пока идут последние мирные дни, а это странно, что Лодзь где-то рядом».

Его отлично подготовили для «миссии», надеясь, что она для него окажется более успешной, чем для сгинувшего восемь лет тому назад коллеги, которому вживили ДНК императора Николая I Павловича. Расчет был сделан на то, что удастся «подселится» или в императора Николая под вторым номером, при наилучшем раскладе, либо в кого-то из великих князей, причем в строго ограниченной экспериментом и возможностями МТЦ возрастной шкале — не младше 45 лет и не старше 60 лет.

За эти годы «установку» значительно улучшили. И, осознав, что «династический эксперимент» не удался, решили использовать «избирательный». Вживили ДНК трех влиятельных генералов, что особенно «отличились» в I мировой войны — Жилинского, Сухомлинова и Ренненкампфа. Тут был один очень важный момент — «реципиенту» должно быть около шестидесяти лет, плюс-минус два года. По крайней мере, именно так ему все объяснили ученые, не вдаваясь в научно-технологические подробности. Зато подготовку провели добротную, хотя времени катастрофически не хватало, события в том покинутом времени нарастали лавинообразно после октябрьского «выступления», что последовало за июньским «псевдо-мятежом».

Так что все согласно поговорке — были цветочки, пошли ягодки, да такие, что способны уничтожить все на свете. Потому и заторопились с экспериментом, сделав ставку на «корректировку истории» как таковой. Эффект «бабочки Брэдбери» в лице хорошо подготовленного полковника пенсионного возраста, которому пришлось за три месяца запомнить сотни фотографий и бездну полезной информации. Занятия дались относительно легко, благо по своей долгой службе имел в том изрядные навыки и отличную память. Хотя и «разменял» недавно седьмой десяток прожитых, и весьма беспокойных лет, «благодаря» самому характеру службы.

«Ладно, Павел Карлович, я так сам себя называть впредь буду — надо привыкать к новому имени, что буду теперь носить до конца дней своих. Именно такова моя дальнейшая жизнь с этого момента, и уже отнюдь не „легенда“. Нужно живее разбираться с непонятностями, да и времени не так и много осталось. Жалко, что память самого Ренненкампфа для меня пока „закрыта“, но так о том и предупреждали. Теперь нужно открыть глаза и попробовать вступить в контакт с „товарищами“, а там уже разбираться по ходу и вносить нужные коррективы!»

Вот только произнести слова у него не получилось, только хриплый и протяжный стон. Зато глаза удалось раскрыть…

Глава 2

— Поднимите меня…

Слова дались с невероятным трудом, как у приснопамятного гоголевского Вия, что был озадачен собственными веками на глазах, из-за которых не мог взглянуть на беспутного семинариста.

— Майор, помогите.

Павел Карлович почувствовал, что его приподняли, но бережно, а не так, как морковку вырывают из грядки — рывком. И хотя ноги чуть подгибались, но держался он на них вполне уверенно, стиснутый с боков двумя живыми опорами, что крепко держали его за локти — хватку пальцев он хорошо чувствовал. Солнце слепило сквозь веки, но он все же решился снова взглянуть на новый для себя мир, --">