(Ленивая Панда) - Абсолютное Превосходство (СИ)

— А что будет после того, как я вновь умру? Или я стану бессмертным?

— Я обещал вторую жизнь, но никак не бессмертие, — парировал Создатель. — Для тебя ничего не изменится: ты вновь окажешься здесь, как и все другие.

— А в чём тогда смысл второй жизни?.. Ты говорил о перерождении, то есть я могу умереть в младенчестве, так и не воспользовавшись этим шансом. А даже если выживу, то не буду знать, что меня ждёт в конце, и наверняка…

— Ты доживёшь до сознательного возраста — это я тебе гарантирую, — заверил Создатель. — Также в качества награды за победу в нелёгкой битве я позволю тебе сохранить воспоминания. Ты будешь знать, что тебя ждёт, и сможешь выстроить свою жизнь правильным образом.

— Что ж это уже другое дело. Хотя в любом случае блуждать здесь многим хуже, даже самой паршивой жизни.

— Тут ты прав, — мне показалось, что Создатель улыбнулся, хотя я не мог знать этого наверняка. — Готов?

— А разве к такому можно подготовиться? — недоумевал я.

— Это был риторический вопрос, — голос Создателя стал отдаляться с каждым словом, а я почувствовал приятное тепло. — Постарайся не погибнуть слишком быстро, дабы у тебя было больше времени насладиться новым миром.

— Постараюсь, уж поверь! — твёрдо заявил я. — Теперь мне ясно, что я должен взять от жизни всё и даже немного больше! Я проживу её так, чтобы ни о чём не жалеть, когда вернусь сюда!

— Отличный настрой, — напоследок бросил загадочный Создатель, а затем многозначительно добавил: — До встречи…

* * *

И ведь Создатель не соврал — я действительно родился в чужом для себя мире. Да ещё и семье портного, известного на весь Санкт-Петербург. Глядя на других детей, которым повезло сильно меньше, грех было жаловаться, но если бы не одно «Но»…

Я прекрасно знал, что ждало нас после смерти, а поэтому не собирался потратить второй шанс на то, чтобы до конца дней шить одеяния для дворян и для денежных мешков, которые смотрели на моего отца как на говно.

Нет, я ещё с шести лет, когда меня стали отпускать на улицу и позволили пользовать интернетом, начал строить планы на дальнейшую жизнь. «Быстро растёт» — говорили родители, но правды обо мне они не знали. Да и было бы глупо им её рассказывать, ведь они скорее отправили бы меня к врачу, чем поверили.

Довольно быстро я связался с теми, кого называли «шпаной», но для меня это были пацаны, которым не чужд риск. Жить так, чтобы ни о чём не жалеть после смерти — это стало моим новым и основным кредо. Только ставя на кон всё, в том числе и жизнь, можно было в кратчайшие сроки добиться успеха. Другого пути, не имея шикарной родословной, у простолюдина не было. Пути на самый верх.

Да, меня, например, могли пристрелить, когда я участвовал в не удавшемся ограблении инкассаторской машины, но и потенциальная награда была немыслимой. Со второй попытки у нас получилось, и полгода мы жили как аристократы, а ведь нам тогда не было и пятнадцати.

Довольно быстро я возглавил нашу «банду» из восьми человек, где и был самым старшим. Вчерашняя шпана жила на широкую ногу и ни в чём себе не отказывала. Таков был наш путь, и мы не планировали с него сворачивать. Мы никогда не забирали последние крохи у бедняков, предпочитая грабить бизнесменов средней руки — так и риска было меньше, и куш был неплохим.

Долгое время родители ничего не знали о моей деятельности, но за полгода до восемнадцатилетия я прокололся, однако по-другому было нельзя…

Мне пришлось прийти на похороны к Мише Шустрому, который стал первым из банды, чья душа отправилась в Чистилище. За эти годы мы стали настоящей семьёй, и я был обязан проститься с товарищем. Ведь только я знал, что его ждало дальше…

Тогда-то отец сопоставил все факты и вызвал меня на откровенный разговор. Он был человеком слова и пообещал, что наш диалог останется между нами, но взамен хотел услышать правду.

По итогу двухчасовой беседы я принял решение уйти из дома, дабы не «оказывать дурное влияние» на сестру. Я давно уже хотел свалить, но до совершеннолетия сделать это было проблематично, ибо родители стали бы меня искать. Но отец облегчил мне задачу. И уж не знаю, что он наговорил матери, но более я с ними не пересекался…

Они были хорошими людьми. Хорошими, но маленькими, слишком приземлёнными. Будь я обычным --">