Сергей Базаров - Город, названный моим именем

окно, размышления об увиденном дают мне лучше понять себя. Мы на третьем этаже, и открывающаяся панорама достаточно разнообразна. Не так далеко можно увидеть спокойную реку с лениво болтающимися по волнам чайками и рыбаками на берегу. Ближе моему взору открывается парк с длинной аллеей. Сейчас осень, и он особенно красив в своем золотом одеянии. Прогуливающиеся люди любуются падающими листьями, наслаждаются свежим воздухом и музыкой одинокого скрипача. Он часто стоит там в длинном пальто, белых перчатках и треснувшей протезной маске на лице. Играя для влюбленных, спрятавшихся под зонтом от дождя, грустную музыку. Веселую, когда они освещены солнцем, подобно лучу любви с неба. На лавочках сидят пожилые люди и размышляют о прожитой жизни, о невзятых вершинах и радостных моментах, которые не вернуть.

В «Подсознании» очень хорошие условия для проживания, и большинство пациентов не очень стремится выписываться. Любому заточению предшествует одиночество, а одиночество приносит мучение и большинство готовы всю жизнь прожить в мучениях, чем сделать один шаг в неизвестную свободу!

Образовавшиеся звездчатые снежинки из-за низкой плотности падали очень медленно, и мне особо любо наблюдать, как они ложатся на твои длинные ресницы.

– Не волнуйся, я положу их, что б ты не моргнула, ты даже не заметишь… вот так…

Я не слышал красоту звучания восьмой ноты, зато точно знаю, как оживить 24 неоновых пицилий в кристально чистой среде обитания.

Я полощу кисть…

– Хорошо, сейчас мы осветим тебя теплым взором одинокой луны, это придаст больший окрас твоему ожиданию…

В нашей кухне три основных цвета: красный, синий и желтый. Все остальные цвета состоят из этих трех. К + С = фиолетовый, С + Ж = зеленый, Ж + К = оранжевый, К + С + Ж = коричневый, для оттенков добавляй белого или черного.

Вода бултыхается, я полощу кисть…

– Нет, нет, не моргай, представь, как снежинки тебя щекочут, изобрази легкую улыбку, да и смотри чуть вправо. – Длинные волосы с чуть кудрявящимися кончиками темно-коричневого цвета с оттенками рыжего аккуратно лежат на нежных, шелковых плечах. Открытый лоб. Круглое, свежее личико, словно орошенное каплями росы, взятыми теплым утренним ветерком с алых лепестков роз. Вся глубина карих глаз наполнена любовью к миру, но в то же время виднеется отголосок печали. И теплая улыбка, в присутствии которой распускаются цветы, а птицы начинают напевать свои симфонии.

Стаканчик звенит… вода бултыхается… я полощу кисть…

– Давай ты облокотишься на рядом стоящее дерево… ага… не бойся запачкать свою белую шубку, да, вот так, слегка касаясь…

Мне дали возможность заниматься два раза в неделю, и я не упускаю такой шанс. Зачастую я пишу портреты тех людей, которых никогда не видел, как и эту девушку, что сейчас оживает на холсте. Возможно, это отголоски моих воспоминаний, что тянутся за мной из прошлой жизни, или же просто воображение. В голове я могу создавать уже готовую композицию со всеми нюансами, а потом срисовать ее на полотно. Даже если ты потерял память, как в моем случае, ты не забудешь, как писать или читать, как застилать постель или водить машину, я же не забыл, как смешивать краски.

– Так, девушка, свет луны, снежинки… м-м… добавим чуть– чуть звезд… Готово, осталось вдохнуть в тебя жизнь! – я положил усталую и мокрую кисть на стол и, подставив ладонь к губам, подул на картину, подарив ей частицу себя, частицу живого.

– Твое имя будет Ноозика, – обратился я к нарисованной мною девушке. Да, назовем эту картину «Ноозика в ожидании счастья».

Я написал название снизу в правом углу и поставил автограф. В клинике я много рисую и знаю, что в лучшем случае она будет висеть дома у кого-нибудь из медперсонала, закрывая дыру в обоях, а в худшем – продастся прямо с уличной выставки. Мне же, естественно, скажут, что ее передали в детский дом для повышения так сказать творческого потенциала у детей.

Возьми чужую каплю и через некоторое время захлебнешься в океане.

Глава вторая

В палате нас трое.

– Вы никогда не задумывались, по какой причине мы тут находимся? Возможно, кто-то пожелал сделать нас немыми? – рассказывал нам Джефф Элиут. – Что, если потеря нашего «я» – чья-то идея?

Любопытная теория, после таких слов невольно

--">